дары для фараона, можно попасть к запечатанной гробнице вверху склона. Так и произошло, я наткнулся вскоре на каменную плиту, в которой были проделаны отверстия, переплетённые верёвкой с большой восковой печатью. Как говорила Маша, запугивая меня, на таких писали древние проклятья для тех, кто осмелиться потревожить посмертную жизнь фараонов. Хмыкнув, я аккуратно разрезал верёвку, чтобы можно было её потом замотать обратно и с трудом открыл одну из каменных створок. Изнутри пахнуло затхлостью и тленом, но я был в бинтах, ткань которого служила мне своеобразной маской.

По наклонному узкому и тесному лазу, я стал подниматься вверх, вздрагивая от каждого шороха, так мне было страшно. Вскоре узкий лаз привёл меня в первую камеру, богато украшенную рисунками, в ней стоял каменный саркофаг, а также вокруг него на деревянных стеллажах находились золотые и медные предметы кухонной и бытовой утвари. Которая, несмотря на пыль, стала блестеть при свете лампы, вызывая у меня приступы жадности.

Небольшое медное зубило, взятое с собой, помогло мне сдвинуть крышку саркофага и увидеть лежащий внутри второй, уже деревянный саркофаг, красиво расписанный красками, изображающими лежащего внутри человека. Трогать его я пока не стал, а направился по коридору дальше. Первый страх стал отступать, и я уже смелее шёл вперёд, держа перед собой лампу с касторовым маслом. Египетские строители добавляли в неё ещё немного соли и лампы практически не давали копоти, что было очень важно при строительстве пирамид, а тем более, когда стены и потолки нужно было ещё и расписывать. Так что я просто воспользовался тем, что делали и знали они.

Вскоре ход привёл меня в большую усыпальницу, где было значительно больше золотых вещей, а также имелся свой саркофаг, выполненный из розового гранита. Вскрыв и его, я обнаружил внутри похожий деревянный саркофаг, такой же, что и в первой камере, только ещё и украшенный золотом. Рассматривая его, я задумался, что делать первым. Вытаскивать утварь или потрошить мумии?

— Приветствую тебя чужак, — внезапно услышал я позади себя тихий голос.

— А-а-а-а-а-а-а! — заорал я, мигом отпрыгивая к стене и чувствуя, как у меня сердце чуть не взорвалось в груди, а по ноге потекло что-то тёплое.

В ярком свете лампы передо мной стоял высокий зеленокожий мужчина, обёрнутый такими же белыми лентами, как и я, только мы различались с ним кроме цвета кожи, ещё и тем, что на голове у него была двойная корона Верхнего и Нижнего Египта, а в руках атрибуты царской божественной власти: посох — уас и крест с закруглённой головкой — анх.

Перед глазами за мгновение промелькнула вся моя жизнь и если я раньше думал, что мне когда-то было страшно, то сейчас я отчётливо понял, что тогда была просто ерунда, страшно было именно сейчас.

— Бастет поведала мне о чужаке, которого она властью Маат смогла переместить сюда, — продолжил он, едва шевеля губами.

Услышав то, что он говорит, а главное, что меня вроде пока не собирались убивать, я как мог постарался взять себя в руки. Сердце так сильно бухало в груди, что я едва слышал его слова из-за прилившей к голове крови.

— Э-э-э, простите? — я едва смог открыть рот, — а вы кто?

— Осирис, — сказал он так просто, будто представился Иваном Ивановым.

Если бы у меня были волосы на теле, они бы наверняка сейчас все стояли торчком. Встретиться с владыкой загробного мира, особенно когда ты в него не веришь, было по меньшей мере странно.

— Простите пожалуйста бог Осирис, — я окончательно взял себя в руки, несмотря на ситуацию и низко ему поклонился, — не узнать вас было конечно невозможно, это просто у лампы свет плохой. Ещё раз простите.

Он милостиво чуть склонил голову, показывая, что принимает мои извинения.

— Чем я мог заинтересовать Владыку загробного мира? — я сам поражался сейчас тому, что делаю вид, что спокоен, но орать и трястись от страха? Думаю, богу это бы точно не понравилось.

— Хочу, чтобы ты выполнил мою просьбу, — ответил он, — мой главный храм вдвое меньше, чем у моего младшего брата Сета. Наверно ты слышал о наших с ним разногласиях?

Я судорожно кивнул, Маша что-то такое действительно рассказывала.

— Так вот, я бы хотел его посрамить и иметь храм в этом мире в два раза больший, чем у него, — на его губах скользнула улыбка, — и освятить ты его должен, принеся в жертву на алтаре храма не меньше тысячи рыжеволосых людей.

У меня полезли глаза на лоб от таких хотелок.

— Простите бог Осирис, а почему именно рыжеволосых? — переспросил я его.

— Так нужно, — это всё, что он мне объяснил.

— Храм и рыжеволосые, записал, — ответил я, — что я получу взамен?

Тут он очень сильно удивился.

— Выполнить просьбу бога, уже должно быть для тебя благом, — нахмурился он.

— Простите, но в том мире, откуда я — это так не работает, — я извиняющее развёл руками, — у нас господствует принцип: ты мне — я тебе.

— Дикие люди, — недовольно покачал он головой.

— Согласен с вами бог Осирис, — тут же согласился я с ним, и пожал плечами, — но что делать.

Он задумался.

— А что тебе нужно? — спросил он, — на тебе уже есть метка Бастет, вторая метка бога будет слишком жирным подарком для простого человека.

— Я не простой человек! — тут же возмутился я, — я местный царь и могу вашу просьбу, если мы конечно договоримся, выполнить в весьма короткие сроки.

— Да? — это его удивило, — хочешь сказать, что ты уложишься в тысячу лет?

Тут я чуть было не закашлялся, но сделал лицо кирпичом.

— Думаю даже пятьсот мне вполне по силам, — объявил я, чем ещё сильнее удивил его.

— Хорошо, если ты справишься за такой короткий срок, я дам своё благословение, — подумав, наконец согласился он, — если же обманешь…

— Бог Осирис! — моментально возмутился я его подобным недоверием ко мне.

— Посмотрим, — кивнул он и внезапно стал становиться более прозрачным.

— Подождите пожалуйста! — я понял, что он может сейчас исчезнуть.

— Да? — бог снова стал телесным.

— Один краткий вопрос и небольшая просьба, — тут же сказал я, — всё на благо дела!

Он недовольно скривил губы, но согласился.

— Спрашивай.

— Как вы узнали, что я в этой пирамиде?

— Ты подошёл очень близко к границам наших с тобой миров, — он пожал плечами, — я увидел тебя первым.

Мне было не совсем понятен его ответ, но переспрашивать было явно чревато.

— Тогда последнее. Попросите пожалуйста многоуважаемую богиню Бастет больше не трепать языком, — я низко ему поклонился, — а то если другие боги ко мне заглянут с просьбами,