как какой-то покойный царь вышел из своей пирамиды, сел на колесницу и поехал в сторону города. Градоправитель отправился в храм, узнавать у жрецов что делать и как быть, а стражников теперь кнутом было не загнать на ночное дежурство, впрочем, ремесленники вообще отказались работать в долине, испугавшись таких новостей.

Меримаат смущённо посмотрел на меня, когда воспитатель закончил свой рассказ, оживлённо жестикулируя при этом. Бенермерут не был свидетелем нашего небольшого вчерашнего ночного происшествия и поэтому не знал, что это были мы с Меримаатом.

— Ну что же, — я задумчиво почесал отросшую щетину на подбородке, — если не будут работать, нам же лучше. Суета — это хорошо, скроет тот шум, который мы устроим, разбивая и ломая предметы. Только Бенермерут, сходи спроси, у кого можно на время взять инструменты, не камнем же нам металл разбирать. Он согласился и ушёл, вернувшись с парнем, который нёс за спиной небольшой мешок, в котором были разные инструменты. Поскольку они стоили дорого, то он остался за стеной дома, ждать, когда мы закончим работу, хотя Бенермерут заплатил хозяину инструментов наперёд, но всё равно из-за их стоимости тот прислал своего сына, чтобы он присмотрел за ними.

Выкапывание и уничтожение предметов, ломая их на куски медного, серебренного и золотого лома, а также выковыривание камней вставленных в посуду и украшения, заняло большую часть первой половины дня. Объём груза резко уменьшился и теперь можно было посетить ещё одну гробницу, чтобы не только купить дерево, но полностью загрузить мешки на обратный путь домой. Осталось только узнать цену дерева.

Вернув инструменты пареньку, который утащил их домой, мы пообедали и настало свободное время до ночи.

— Идём Бенермерут, приценимся к стоимости древесины, — сказал я, устало разминая шею, поскольку для скорости, мы работали втроём.

— Да бог Монту, — уважительно склонил он голову. В целом после вчерашних новостей о том, что я виделся с Осирисом, оба стали посматривать на меня с каким-то суеверным страхом. Видимо это их сильно проняло и ко мне они стали обращаться намного более почтительнее, чем раньше.

Оставив Меримаата охранять наше добро, лошадей и колесницы, мы с Бенермерутом направились на рынок. Новости, которые он принёс утром, оказались правдивы. Никто не работал, все только и обсуждали то, что произошло вчера ночью. Очень многие ушли в храм, там жрецы приносили жертвоприношения Амон-Ра, прося его защиты от оживших покойников. Также отправили срочные сообщения в Фивы и храм Осириса, чтобы они тоже знали о случившемся в Долине царей. В общем небольшой ремесленный городок гудел, словно растревоженный улей и никто ничего не делал.

Подойдя к дереву, которое лежало под несколькими навесами, я провёл рукой по коре брёвен.

— «Аш — это похоже пихта или ель, — подумал я, чувствуя смолянистую основу и своеобразную кору, присущих только этим деревьям».

— Уважаемые господа прицениваются к моему товару? — тут же нарисовался и сам продавец, явно местный, а это значило, что цена у дерева будет немалой, поскольку он явно её купил где-то ещё.

— Да уважаемый, — Бенермерут показал на брёвна и брус, — мой господин послал присмотреть дерево для своего дома, мы ищем хорошее качество и доставку до места.

— Это всё есть у меня, главного торговца деревом Луксора, — самодовольно ответил тот.

— Сколько за всё? — поинтересовался Бенермерут.

— За всё? — глаза у торговца алчно блеснули, — господин хочет выкупить весь представленный товар?

— Если сойдёмся в цене, — не моргнув и глазом ответил воспитатель.

Торгаш радостно потёр ладони.

— Предлагаю вон то чудесное место для дальнейшей беседы, — показал он на постоялый двор, — там хорошая кухня и чудесное вино.

— Конечно, — Бенермерут посмотрел на меня, и я кивнул.

Мы отправились в указанное торговцем место, где тут же принесли целый кувшин вина и Бенермерут с торговцем, разлили его по пиалам, сказав тост за царей и богов.

Дальше я лишь прислушивался к их торгам, но объём менового количества шетит, который накручивал на свой товар купец было просто запредельным. Даже все собранные сейчас сокровища в пирамиде их не покрывали, а потому Бенермерут торговался отчаянно, говоря, что с его стороны будет оплата металлом, а это более ценное и удобное для меновой торговли средство, чем громоздкое дерево. С ним торговец купит себе в любом месте много рабов, земли и прочих благ. Собеседник с ним не соглашался, говоря, что дерево сейчас в высокой цене, а металл, что метал. Вон отправься в Нубию и этого золота будет у него много. На что воспитатель резонно заметил, что сейчас в Нубию может отправиться только больной человек, поскольку там запросто можно лишиться головы.

Так, расхваливая свой товар и принижая товар собеседника, они наконец спустя два часа сторговались. Примерная стоимость, вместе с доставкой оказалась всё ещё большой, но уже приемлемой для нас, поэтому этой ночью путь мой был к ещё одной древней пирамиде. Почему древней, потому, что более новые постройки стали защищать всякими хитроумными способами в виде например запорных гигантских камней от разорителей гробниц, которые порой тут появлялись, так что проще всего было вскрывать пирамиды старых эпох, которые были защищены только страхом людей от последующей за этим кары или проклятья. Но как я уже понял, мне лично, кроме местной стражи бояться было нечего, я вчера с самим Осирисом виделся, поэтому вернувшись домой и дождавшись ночи, я снова переоделся в бинты, чтобы походить на мумию, и как стемнело отправился в самый дальний угол долины, искать себе место для следующего взлома.

***

Утром, пока я высыпался, Бенермерут и Меримаат имея большую практику в этом деле, разломали нужное количество утвари и золотых украшений, и отправились на колесницах с полным количеством металла к торговцу, составлять договор. Я не был сильно удивлён тому, что здесь подписывались настоящие договоры купли-продажи, в присутствии нескольких свидетелей, где продавец и покупатель нанимали писца, который его составлял с их слов, включая туда все пункты, оговоренные на словах. Затем призывая в свидетели богов, оба макали большие пальцы в чернила и ставили их оттиски под двумя документами, каждый получая свой экземпляр. Почему я был не удивлён этому? Потому что весь Египет сейчас был бюрократизирован так, что как и в советское время, царил принцип: без бумажки, ты какашка, а с бумагой — человек. Деятельность людей, которые работали на землях себе не принадлежащих, в свободное время от посадки урожая и его снятия, включала в себя кроме этого, ещё и обязательные работы на царя или владельца этой земли, а тот уже использовал их как хотел.