Наверное, это… тоже был всего лишь обычный день. Благодаря тому, что в цехе поддерживалась постоянная температура, нагнетаемая с помощью магии через десятки кристаллических воздухопреобразователей, невысокая фигурка Лагнес олицетворяла собой рабочий покой, что, в свою очередь, очень сильно помогало ей поддерживать покой и в мыслях — точнее, в полном их отсутствии. Хотя молодая девушка определённо не всегда замечала, как её сознание порой проводило в таком своеобразном стазисе по нескольку часов кряду, особенно когда на большом хроностане, стоявшем в коридоре за главным входом, магический маятник отстукивал шесть или семь вечера и ей оставалось работать всего только три часа перед полуночью. Нагнувшись за упавшим после разгрузки диплекта маленьким сейдом, на котором были написаны номера обслуживаемых ею сегодня полок, Лагнес с трудом оттолкнула магическую тележку в другую сторону по проходящему вдоль нескольких служебных дверей узенькому коридорчику и протиснулась мимо одной из двух холодильных камер к своему любимому и обычно никем не занятому проёму.

Там, за прозрачной дверью из магостекла, как всегда, зеленела и уже чуть-чуть желтела тёплая миренкианская осень, спокойно вступающая в свои права на окраине города позади сотен суетящихся по дорогам карет, однотипных лужаек, раскинувшихся у не менее однотипных домов, стоящих в стороне, за забором от склада. Над горизонтом уже поблескивали первые тусклые звёзды, которые вскоре стали потихоньку исчезать, потому что небо затянули сиреневые тучи — как раз над тем местом, где начиналась еле заметная глазу осенняя периферия между краями седых центральных небоскрёбов, высившихся вдалеке, и плотным монолитным заслоном, что нависал над ними.

Однако вдруг эта картина почему-то перестала казаться девушке такой уж однородной. В какой-то момент сонливые провалы разбредающегося ступора Лагнес явили перед ней в этом привычном царстве всеобщего забвения какой-то новый стиль движения, который напрочь опровергал всё вокруг и не вписывался в обстановку настолько сильно, что раскидывал на своём пути каждую мелочь и, неумолимо расширяясь, потихоньку очищал собой до кристальной чистоты разбегавшуюся от него по кругу солидную часть вечернего неба. Вслед за этим движением её ушей тотчас же коснулся и вой. Он совершенно не был похож на вой учебной сирены, который девушке частенько приходилось слышать в детстве, когда все они — мама, Лагнес и её настоящий отец — жили ещё в том маленьком военном городке, что стоял на рубеже активно вырубавшегося в те времена у северных границ Аустинии обширного леса. К тому же звук этот отзывался в ушах даже здесь, за стенами склада, и больше походил на настоящий дьявольский вой, который сложно было описать, пока не услышишь.

Тогда неуклюже обернувшись, Лагнес заметила, как и другие её соработницы тоже стали останавливаться на месте, прислушиваясь к странной вибрации, которую производила эта звуковая волна, отчего чуть ли не ходили ходуном все стены. А когда её источник стал также неожиданно затихать, по цеху складских помещений то тут, то там застучали и зацокали каблуки их всегда намного выше сидящего начальства, часть из которого, а именно — высокая и худая, но вечно слегка сутулившаяся мисс Де Фирр и их сегодняшний замсмены мистер Теис — поспешно заглянули даже сюда, вбежав на территорию, где обычно находились только рабочие и уборщицы, в совершенно неподходящей для своего положения манере.

— Что это было? — ошарашено пробубнил мистер Тейс, озирая все углы помещения взволнованным и одновременно полным противоречивых эмоций взглядом.

Такая ответственность явно не вписывалась в его ежесменный отчётный план по отработанному времени.

— Не знаю. Похоже, что-то взорвалось, — как-то наспех бросила мисс Де Фирр в его сторону, поскольку обычно на любые реплики коллег отвечала так же резко и коротко. После этого заведующая персоналом размашисто пару раз хлопнула в ладоши и объявила: — Так, господа, ну-ка быстро подошли все сюда! Будет преждевременный имнестейс! Все мои работники вечерней смены на сегодняшний день… Сюда, мистер Фелькаст, сюда!

Услышав её команду, как всегда, грубую и сухую, насыщенную несколькими модными выражениями, заимствованными из языка какой-то страны Великого Гилия, многие работники склада стали по привычке собираться у центрального пролёта главного складского коридора, ведущего в торговый зал, пока каждый из них не оказался там, образовав таким образом небольшой полукруг. Лагнес тоже не преминула поспешить за ними.

— Итак, мы не знаем, что произошло только что, — продолжила властно и сухо объяснять всей собравшейся аудитории мисс Де Фирр, — но это явно был внешний инцидент, случившийся в городе. То есть мы здесь ни при чём, никто из эмнс-сотрудников торгового центра не виноват в этом взрыве.

«Взрыве? — мельком подумала про себя Лагнес. — Но это точно не было похоже на взрыв».

— …Поэтому каждый работает дальше, до конца своей смены. Да-да-да, господа! Вечером будет стандартная линейка! — завершила тем временем свои последние слова строгая начальница вольнонаёмного персонала, из-за чего ей тут же пришлось громко успокаивать некоторых недовольных таким решением работников, которые наверняка хотели пораньше завершить сегодня свой трудовой день. Затем она добавила уже намного тише: — Если только опять не появятся признаки новых толчков…

К счастью, последние её слова быстро утонули в толпе шаркающих ног и угрюмых вздохах ближайших грузчиков и разнорабочих, после чего, зажав в руках свою папку, мисс Де Фирр поспешила обратно к выходу, а начальник смены мистер Тейс почти так же разочаровано, как и другие, но стараясь не подавать виду, манерно и сдержанно, однако всё же немного устало поплёлся следом за ней.

Тем не менее Лагнес это показалось довольно обычной реакцией со стороны её вечно замкнутого и нацеленного лишь на получение максимального результата эксплуататорского начальства, которое, в сущности, ничем не отличалось от такой же собственнической верхушки на каком-нибудь другом предприятии или магическом заводе по всему их городу, поскольку, как иногда любил говорить их престарелый охранник, с которым она каждую смену дружелюбно встречалась на пропускном пункте у ворот, «таким уж стало наше современное время». Правда, саму девушку подобные слова не очень-то успокаивали, и потому она продолжала размышлять над тем, что видела, даже когда все разошлись, и время от времени вновь нерешительно позволяла себе прилипать к уцелевшему в процессе тряски магостеклу, постоянно натыкаясь глазами всё на ту же прозрачную сферу в чёрном ночном небе, от которой по спирали расходились разогнанные во все стороны тусклые облака, открывая просто поразительный вид на звёзды.

А когда по дороге домой Лагнес наконец села на последний рейс речного парома, который перевозил людей с одного берега залива на другой, то её взору вдруг открылся весь несравненный пейзаж повисшего впереди круговорота ушедшего лета, которое, казалось, только ещё совсем недавно радовало всеобщий взор — до того, как на город набежала эта однотонная серая хмурота, принесённая морем. Казалось, что сейчас о нём словно бы практически уже никто и не вспоминал, да и самой девушке приходилось чаще всего встречать и провожать это лето лишь урывками, отправляясь рано утром на учёбу или, как обычно, возвращаясь с работы далеко затемно.