– Придется подплыть поближе.

– Ну нет, я ближе не поплыву, – заявил рыбак.

– Трус, – заметил Лисандр.

– Ни за что. Вы сказали – только до шлюпки.

– Но шлюпки нет.

– Вот именно. Плывем назад.

– Им нужна вода, – сказал Лисандр. – Без воды они умрут.

– Как по мне, малявка, они все уже, видно, того.

– А если ты ошибся, дрейфун, их смерть будет на твоей совести, – парировал Лисандр.

– Его кто-то учит манерам, братишку вашего? – спросил рыбак у Лукаса.

– Нет, – ответил тот, подмигнув Лисандру.

А он бы хотел иметь такого младшего брата, нескладного, с длинным носом, жесткими волосами торчком: кожа да кости, а взгляд как у волхва.

– Тогда придется приплатить.

– Вор, – бросил Лисандр.

– Ты заткнешься, нет?

– Нет. Лукас тебе из своего кармана заплатил, хотя ему-то никто не платит. Так что греби, или я сдам тебя королю. Как труса.

– Ну-ну. Станет король говорить с таким невежей!

– Король относится к нему как к сыну, – заметил Лукас.

Рыбак поглядел на одного, на другого. Потом плюнул в воду, завязал платком нос и рот (по известному методу герцога Овсянского) и резкими, широкими гребками направил лодку к судну. Лукас сложил ладони рупором и позвал моряков. Лисандр свистнул, сунув в рот два пальца. Но им отвечали лишь чайки. Рыбак снова взялся за весла. Зараза мерещилась ему всюду: в темных водах, в спущенных парусах. Он слышал ее в скрипе снастей, в плеске волны. Так что к берегу он греб как ужаленный.

Лукас думал так же усердно, как рыбак налегал на весла. Экипаж или мертв, или совсем обессилел. Если первое – это конец. Если второе – нужно срочно послать кого-то их выхаживать. Но кого? Он прокручивал в голове варианты. Он обещал королю, что не ступит на борт. Но он также обещал капитану, что жертв больше не будет. Глядя, как рыбак все прибавляет ходу, закусив носовой платок, он понимал, что добровольцев искать без толку.

– Лукас, ты собрался к ним? – догадался Лисандр.

Вместо ответа Лукас крепче стиснул зубы. Каждый взмах весел укреплял его в решении. Лодка уткнулась в песок с сухим скрежетом. Рыбак выпрыгнул так быстро, что промок по пояс. Лукас с Лисандром уже собрались прыгать на берег за ним следом, как вдруг увидели Брюно, плетущегося на длинных журавлиных ногах с дорожным мешком через плечо и бутылкой в руке, – героя поневоле.

А во дворце тем временем начинался третий день Совета. Стеклянные двери распахнулись перед королевской четой. Советницы встали, серьезные и взволнованные. Только Ирма Добрая хранила безмятежный вид: полуулыбка, так раздражавшая Ирму Сильную, никогда не покидала ее губ. Повестка дня состояла из одного пункта: неслыханное увеличение налогов. Мера тяжкая, но неизбежная после всех разорений минувшей зимы и потери зараженного судна.

Прения обещали быть нелегкими. То, что Весенний фестиваль и Осенний карнавал отменялись, было понятно, однако способы пополнения казны требовали обсуждения. Во-первых, можно было увеличить добычу драгоценных камней. Во-вторых, организовать театральные гастроли по всем Северным землям; канцлер ручался, что это даст хороший доход. В-третьих, повысить плату для всех иностранных государств, доверивших свои богатства сокровищнице Краеугольного Камня, пока они с соседями убивают друг друга. Благодаря нейтралитету, королевство гарантировало всем сохранность их сокровищ в обмен на регулярную плату; канцлер уже давно хотел поднять тариф.

Все эти пункты приняты были единогласно.

Но вот при обсуждении налогов для жителей острова завязался спор. Тибо настаивал, что в первую очередь платить должны самые обеспеченные: двор, королевские служащие, купцы и ювелиры. Жильберта Буржуа нервно вертела кольцо с гранатом, который украсил бы и королевский трон. Она привыкла жить с удобством, в роскоши и менять свои привычки не собиралась.

– Честное слово, сир, не понимаю, почему мой муж должен быть в числе главных плательщиков, когда местная трактирщица промышляет гаданием и кладет денежки прямо себе в карман.

– Вы все поймете, когда мы составим список тех, кому нужно оказать поддержку, – ответил Тибо. – Во-первых, рыбаки, которые потеряли средства к существованию из-за холеры. Затем скотоводы, у которых пали за зиму стада…

Тибо не смог сдержать зевок. Ночь он снова промучился в неизбывных кошмарах, и с каждой минутой силы его таяли. Ему, как и его королевству, не хватало запасов.

– Многодетные семьи, пожилые и больные, – закончила за него Эма, всегда старавшаяся восполнить хроническую усталость короля.

Список получателей поддержки был утвержден единогласно, однако Бернарда Задир тут же предложила установить плату за образование.

– Исключено. – Тибо выпрямился в кресле. – В королевстве Краеугольного Камня образование бесплатно для всех, и ничто этого не изменит.

– Однако, сир, иногда обстоятельства диктуют, и приходится…

– Образование я не уступлю.

Новая советница вызывала у него все большую неприязнь. Самоуверенная, безапелляционная, пропитанная предрассудками; как мог он проглядеть все это, принимая ее в совет?

– Тогда введем ступени, сир, – предложила она. – Начальная школа бесплатно, а за последующее обучение плата растет с каждым годом.

– Нет.

– Тогда, ваше величество, введем сбор за школьные принадлежности? Чернила, бумагу, перья… Откровенно говоря, школьников уж слишком много. От них казне сплошные убытки. Так пусть возместят их.

Тибо ударил по столу скипетром:

– Нет!

– Будем изобретательны, сир. Как насчет медицинских услуг? Введем плату за прием. А то столько ипохондриков: пусть платят за то, что будят докторов среди ночи.

Тибо в отчаянии переглянулся с Эмой. Бернарда Задир явно представляла опасность для общества. В Совете ей не место. Но было уже поздно. Они не могли отстранить ее только из-за ее взглядов.

– Ваши предложения противоречат принципам, на которых зиждется королевство, – спокойно заметила Эма.

Бернарда Задир с силой дернула ожерелье. Нетрудно было догадаться, что она подумала: «Как смеет иностранка напоминать нам, на чем зиждется наше королевство?!» Обстановка в зале до того накалилась, что можно было обжечься. Правители прошлого смотрели из своих рам так, будто вот-вот вмешаются в спор. Гвендолен была явно взвинчена до предела. Она уже отодвигала кресло, чтобы встать, и Тибо предчувствовал, чем это закончится: она кинется на Бернарду. Заскрипят суставы. Поначалу Бернарда (не страдающая артритом) возьмет верх, но потом Гвендолен (не страдающая глаукомой) метко вонзит ей куда-нибудь спицу. К счастью, Ирма Сильная предупредила кровопролитие.

– Ее величество правы, Бернарда, – сказала она тоном, нетерпящим возражений. – Мы не наказываем больных. Не обираем детей. И не мешаем сыну конюха стать судьей, если у него хватит усердия. Это очевидно. Разве нет?