в другую хату. Но не обиженную, куда обычно переводят ломовых, а в людскую, на пятёрки. Добиться такого можно было только начав сотрудничать с Гмырином. Но доказательств, что Сахо стал сукой, у нас не было, и мы следом пустили цепь, что он сломился с хаты и жил на отдельной посуде. Поделом ему.

Малыш, Боец, Пират

На малолетке было немало разных интересных личностей.

Самым известным был Малыш — здоровенный детина двести пятнадцать сантиметров ростом, который заходил боком в дверь камеры из-за своих габаритов. Сидел Малыш за разбой. Одному из потерпевших, взрослому мужику, он одним ударом сломал рёбра, да так, что тот наделал в штаны. Второй потерпевший стал убегать, и Малыш, схватив его друга за ногу, побежал следом, волоча терпилу позади. Про Малыша слышали и в других тюрьмах: во время выездов на суд взросляки часто спрашивали про него. Я думал, что истории о Малыше обрастают мифами, пока сам не увидел его лично в боксах во время похода к адвокату. Во время личной встречи я убедился, что он действительно таких габаритов, как о нём говорят.

Но, несмотря на то, что Малыш был большой, характером он был труслив, а умом недалёк. Мой подельник Хаттаб умудрился морально его «задавить» и гонял детину по камере, вооружившись фанычом. А Хаттаб был в два, а то и в три раза меньше его. Но несмотря на свою трусость, Малыш легко поддавался внушению в виду слабо развитого интеллекта. Чем и воспользовался другой арестант с погонялом Боец, которому предстояло ехать вместе с Малышом по этапу на малолетнюю зону в Курск.

Боец получил своё погоняло за характер. Будучи зелёным, зайдя в хату, он бросил матрац на пол, встал в стойку и сказал: «А ну, подлетай по одному!». На него посмотрели, как на дурака, но погоняло дали сразу соответствующее. Сам Боец тоже был крепкого телосложения и на сборке внушил Малышу, что по приезду в зону им нужно перебить весь актив. Малыш согласно кивал.

Говорят, так и случилось. Приехав в колонию, они вдвоём избили встречающий этап актив, ну а потом сами стали главными активистами. Правда это или нет, не знаю.

Был на малолетке и парнишка, совсем не чувствующий боли. Сидел он раньше со Змеем. С ним случилась трагическая ситуация — выпав из окна, он повредил нервные окончания. С тех пор он потерял любую чувствительность и перестал ощущать боль. Были в этом и свои минусы: до травмы он любил играть на гитаре, а теперь не чувствовал струны. Обнимал девушку и не замечал, как она уже задыхается в его медвежьих объятиях (он был довольно крупный).

Боялись его и мусора. Он был транзитником, и на зону его забирали спецэтапом одного. На сборке он закусился с конвоирами. Один из них достал дубинку и нанёс со всей силы ему удар по руке. А он стоит и улыбается, даже не пошевелившись. Его ударили ещё раз, а он всё улыбается. В итоге этот конвой отказался забирать его на этап, увезли с другим через неделю.

Заезжает к нам однажды невысокого роста одноглазый паренёк. Погоняло у него было соответствующее — Пират. Был он родом из деревни под Донецком[168] и приехал на экспертизу в Серпы. Сидел Пират за убийство.

— Любил я фильм «Брат», — рассказывал он. — Помните в фильме обрез был? Вот и я так сделал. Взял дедовское ружьё, обрезал ствол, в патроны нарезал головок гвоздей вперемешку с порохом. И ходил с обрезом по деревне. Спросил однажды закурить у мужика одного местного. А он мне в ответ: «Иди ты на х*й, п*дарас!». «Какой я тебе п*дарас?» — говорю я, обрез достаю и х*як ему с двух стволов в голову.

— Что от головы то осталось? — прерывая его, спрашиваем мы.

— Да одни уши и остались, — ржёт он. — Слушайте дальше. Х*як я ему значит с обреза в голову, а там недалеко ещё один забулдыга тёрся. Увидел он этот весь спектакль, да бежать. Я обрез перезарядил и вдогонку за ним по полю. Стрелял, стрелял, да не попал, сука. А там и повязали.

Сидел Пират с нами недолго. Уехал потом на Серпы, да и не вернулся. Видать, понравились местным врачам его рассказы про уши.

Смута

Весной 2007 года, когда мы уже сидели в камере 610, за малолеткой впервые на моей памяти стал смотреть не взросляк, а другой малолетка, грузин-стремяга семнадцати лет от роду. Звали его Ливан и сидел он в камере 609.

Шесть ноль девять была отделена от нас помещением классной комнаты, и БД мы с ними не настраивали из-за определённых сложностей. Поэтому дорогу с той частью крыла мы держали через семёрки. Ливан очень не любил нашу хату и всячески старался нам напакостить. На прогулке, если мы попадали в соседние дворики, он кричал, что знает, что у нас в хате творится беспредел и докажет это.

— А ну, давай, поясни! — нагло орали мы в ответ. — Поднимай за нас вопрос, и посмотрим, вывезешь ли? Смотри как бы потом интриганом и п*здаболом жить не стал, смотряга!

Пояснить Ливан, конечно же, свои слова не мог, они основывались лишь на слухах и домыслах.

Слухи, впрочем, отчасти были обоснованы. Все помнили, как от нас сломился судебный свидетель. Все помнили и Сахо. И все знали, что в братве хаты в основном скинхеды. После случая с Сахо меня, Змея и Фаната выдернули на административный корпус, где в боксах нас ждал положенец тюрьмы Влад Казанский с парой человек. Подробно расспросили про ситуацию с Сахо, что в принципе и ожидалось. Но мы к тому времени были настолько прошаренные[169] в понятиях, что приколоть[170] нам что-то было практически невозможно. Все свои поступки мы могли раскидать[171]: что, как, да почему. Так и отпустили нас ни с чем.

Но вскоре Фаната заказали со всеми вещами. Он был удивлён, так как на этап не собирался, у него ещё шло следствие, а мы расстроились, ведь почти год в одной хате просидели. Как выяснилось позже, переехал он в шесть ноль девять — Ливан постарался. И связь с Ромой после этого пропала. Мы сразу почуяли неладное.

А тут ещё стукач Саня собрался на этап. Несмотря на свой тюремный статус, мы собрали его как положено, как собрали бы порядочного арестанта, и проводили на зону. У нас он больше не стучал и своё слово, данное мне после переезда из пресс-хаты, сдержал. В Московской