Она мысленно поблагодарила клиента.

– Я привез вам кое-что, – сказал Адам. – Это из Милана.

Это был маленький зеленый с золотом шарик. Так вот где он был! Итальянские девушки…

– Красивая вещь, Адам. Спасибо.

– Вы когда-нибудь были в Милане?

– Нет. Я видела фотографии Миланского кафедрального собора. Он очень красив!

– Я не большой любитель осматривать достопримечательности. Согласно моей теории, достаточно увидеть одну церковь, чтобы иметь представление обо всех остальных.

Позже, вспоминая этот ленч, Дженифер, как ни старалась, не могла вспомнить, о чем они говорили, что ели, кто останавливался около стола, чтобы поздороваться с ними… Она могла лишь вспомнить близость Адама, его прикосновения, его взгляды… Ей казалось, что кто-то околдовал ее, заключил в оболочку, которую она не в силах была разорвать.

В какое– то мгновение она подумала: я знаю что делать, я пойду на близость с ним. Только один раз. Это не может быть так замечательно, как в моих фантазиях… Тогда я смогу избавиться от него…

Когда их руки случайно соприкоснулись, казалось, между ними пробежал электрический разряд. Они сидели, говоря о чем-то и ни о чем. Их слова не имели значения. Они сидели за столом в невидимом объятии, лаская друг друга, страстно любя друг друга, обнаженные и распутные. Они не имели ни малейшего представления, что они едят, о чем говорят… Ими овладел другой, более требовательный голод, который все рос и рос, пока стал непереносим.

Он положил свою ладонь на ее руку и хрипло прошептал:

– Дженифер…

Она тихо сказала:

– Да, давайте уйдем отсюда…

Она ждала в оживленном, заполненном людьми вестибюле, пока Адам регистрировался у стойки. Они получили комнату в старой части отеля «Плаза», выходящую на 58-ю стрит. Они воспользовались запасным лифтом, и ей казалось, что этот подъем никогда не кончится.

Если она впоследствии ничего не могла вспомнить о ленче, то она помнила все об этой их комнате. Годы спустя она прекрасно помнила вид и цвет штор и ковров, каждую картину и каждый предмет обстановки. Она помнила звуки города, проникавшие туда. Эти образы остались с ней на всю жизнь.

Это был волшебный, красочный, многоцветный взрыв в замедленной съемке. В нем было то, как он раздевал ее, его стройное сильное тело в постели, его грубость и нежность. В нем был страх и страсть. Их голод пробудил даже жадность, требующую удовлетворения. Когда он проник в нее, у нее в мозгу вспыхнули слова: я пропала! Они занимались любовью снова и снова, и каждый раз ими овладевал почти непереносимый экстаз.

Потом, когда они лежали обессиленные, он сказал:

– Я чувствую себя так, как будто я впервые занимаюсь этим…

Дженифер молча погладила его грудь и засмеялась.

Он озадаченно посмотрел на нее.

– Что, это так смешно?

– Знаешь, что я говорила себе? Что если я лягу с тобой в постель один раз, то смогу исключить тебя из своей жизни.

Он приподнялся и посмотрел на нее.

– И?…

– Я заблуждалась. Я чувствую себя так, как будто ты стал частью меня, – она замялась, – по крайней мере, часть тебя стала частью меня…

Он знал, о чем она думала.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он. – Мэри уезжает в понедельник на месяц со своей теткой в Европу.

Дженифер и Адам были вместе почти каждую ночь. Он провел первую ночь в ее маленькой неудобной квартирке, и на утро заявил:

– Мы потратим этот день на то, чтобы найти тебе подходящую квартиру. К вечеру того же дня она подписывала договор на аренду квартиры в новом фешенебельном здании в Стейтон Плейс, именуемом «Бельмонт Тауэрс».

– Зачем нам заходить сюда? – спросила она, глядя на это здание.

– Увидишь!

Квартира, которую они осмотрели, состояла из пяти комнат, расположенных в двух этажах и прекрасно обставленных. Это была самая роскошная квартира, которую она когда-либо видела.

Наверху была большая спальня и ванная, внизу – комната для гостей со своей ванной и гостиная с прекрасным видом на Ист-ривер и город. Внизу также были кухня и столовая.

– Как она тебе нравится? – спросил он.

– Нравится? Я люблю ее! – воскликнула она. – Но есть две проблемы… Прежде всего, я, очевидно, не смогу себе этого позволить. И, во-вторых, если и смогу, то она, вероятно, уже принадлежит кому-то другому.

– Она принадлежит нашей юридической фирме. Мы сняли ее для приезжающих коллег, но я найду для них другое место.

– А какова плата?

– Я позабочусь о ней. Я…

– Нет.

– Это каприз, дорогая. Я свободно могу себе позволить…

Она покачала головой.

– Ты не понял, Адам… Я не могу тебе ничего дать, кроме себя самой, и я хочу, чтобы это был подарок.

Он обнял ее и она прильнула к нему, сказав:

– Я знаю, что мне делать. Я буду работать вечерами.

* * *

В субботу они отправились за подарками, и он купил ей красивую ночную сорочку и халат. Она купила ему рубашку. Потом они купили книги, еду и духи в таком количестве, что ей хватило бы на ближайшие десять лет.

Затем пообедали в ресторане неподалеку от новой квартиры.

Вечером они там встречались после работы и обсуждали события дня, потом она готовила ужин, а он накрывал на стол. Поев, они читали, смотрели телевизор или играли в шахматы. Дженифер готовила любимые блюда Адама.

– Я бесстыжая, – сказала она ему. – Мне все время тебя не хватает.

Он притянул ее к себе.

– Спасибо…

Как странно, думала Дженифер, пока у них не начался роман, они встречались открыто, но сейчас, когда они стали любовниками, они не смели появляться на публике вместе, поэтому посещали места, где не могли случайно встретиться со знакомыми: небольшие рестораны в деловой части города, камерные музыкальные концерты в здании музыкальной школы на Третьей стрит. Они посмотрели новую пьесу в театре «Омми» на 18-ой стрит, а потом поужинали в «Гротта Аззура» на Брум-стрит и съели так много, что поклялись не прикасаться к итальянской пище в течение месяца. Только у нас уже нет месяца, думала она. Его жена возвращается через две недели…

Они ходили в «Халф Ноут», чтобы послушать джаз и прогуляться по Виллидж, заглядывая в окна небольших художественных галерей.

В воскресенье они предавались лени, завтракая в халатах, читая «Таймс», и слушали разносящийся над Манхэттеном звон церковных колоколов. Она смотрела на сидящего напротив Адама и думала: помолись за меня! Она знала, что это скоро кончится. Но несмотря на это, она никогда раньше не испытывала такого счастья, такой эйфории. Любовники живут в особом мире, в котором обостряются все чувства, и радость, которую она сейчас испытывала с ним, стоила той цены, которую ей придется платить. Она знала, что платить ей придется…