Если любовь… Вот только нет любви. Сделка есть, а любви нет. Зато все по-честному, без обмана. Зато им теперь обоим хорошо. И матрас у них теперь замечательный. А главное, широкий, чтобы не мешать друг другу. Но кресло-кровать все равно нужно купить. Можно с рук, по объявлению. Так будет дешевле.

А баба Сима вдруг встрепенулась, сказала ворчливо:

– Идет твой муженек. Позови-ка его, пусть вещи заберет. Нам, женщинам, тяжести таскать не комильфо.

И ведь не ошиблась! По лестнице с перекинутой через плечо сумкой поднимался Никита. Как она догадалась?..

– Никит, – позвала Эльза, выглядывая из-за двери. – Никита, зайди сюда, пожалуйста.

– Я этаж перепутал? – спросил он весело и в несколько прыжков очутился у двери.

– Что он там топчется на пороге, сквозняк гоняет?! – послышался из кухни ворчливый голос бабы Симы, и в ответ на недоуменный Никитин взгляд Эльза виновато пожала плечами, сказала шепотом: – Это баба Сима, наша соседка.

– Для кого баба Сима, а для кого и Серафима Аскольдовна! – снова донеслось из кухни. – Долго мне вас еще ждать?

Она снова варила кофе, на сей раз специально для Никиты. И к коробке шоколадных конфет добавила блюдо с печеньем.

– Садитесь, в ногах правды нет! Сейчас перекусите и пойдете по своим делам.

Никита не стал спорить, улыбнулся бабе Симе широко и радостно, как улыбнулся бы любимой бабушке, если бы она у него была, уселся за стол, потянул за собой Эльзу.

– Спасибо, Серафима Аскольдовна, замерз как собака! Кофе будет очень кстати.

Кофе пили в молчании. Вернее, Никита пил, а они с бабой Симой просто смотрели. И в молчании этом, как ни странно, не было никакой неловкости, словно все они были знакомы давным-давно, просто ненадолго расстались. Баба Сима заговорила, лишь когда Никита разделался и с кофе, и с конфетами, и даже с печеньем.

– Переверни-ка чашку, – сказала требовательно.

– Вы гадаете на кофейной гуще? – В голосе Никиты Эльза не услышала насмешки – только легкую иронию.

– Ставлю диагнозы. Переверни.

Перевернул, на сей раз с удивленной усмешкой. Наверное, ему показалось забавным, что баба Сима сравнивает себя с врачом. Или просто старушка ему понравилась. Никакой особенной картинки на его блюдце Эльза не рассмотрела. Она не рассмотрела, а вот баба Сима что-то увидела. Покрутила блюдце и так, и этак, даже понюхала.

– Ну что? – шепотом спросил Никита. – Жить буду?

– Будешь. – Баба Сима отодвинула блюдце. В отличие от Никиты она не улыбалась. Наоборот, Эльзе показалось, что ее настроение резко испортилось. – Ладно, – сказала она после недолгой паузы, – мы тут с Эльзой собрали кое-что. Помоги-ка отнести.

Чтобы отнести все то, что собрала баба Сима, им пришлось сделать несколько ходок. Напоследок она сунула в руки Эльзе плетеную корзину, наполненную пластмассовыми судочками и пакетами.

– Еда. На первое время. Вам же сегодня не до готовки, у вас же сегодня свадьба. – Сказала и как-то так посмотрела на Никиту, что тот вдруг покраснел. Или Эльзе это просто показалось. – Ты мне девочку не обижай, – сказала, понизив голос почти до шепота. – Ей уже и так досталось.

– Не буду, – пообещал Никита, и Эльза знала, что он не соврал. Вот только на душе все равно отчего-то было неспокойно.

– Интересная какая бабулька! – сказал Никита, когда они остались одни в своей квартире. – Мне кажется, ты ей нравишься.

– Мы с ней почти незнакомы. – Эльза принялась разбирать корзинку. Стола на кухне не было, поэтому судки и пакеты она выложила прямо на подоконник, а пока выкладывала, подумала: «Хорошо, что зима. Продукты пока можно хранить на балконе». – Просто встречались на лестнице, и все. Я даже не знала, что она такая. – Из бумажного пакета торчал край багетной булки, и Эльза не удержалась, откусила. – Знаешь, она ведь хотела меня к себе забрать. В тот самый день, когда мы с тобой… – булка была хрустящей и очень вкусной, – в тот день, когда мы снова встретились.

– Тебе не нужно мыкаться по соседям, Эльза! – Никита внес с кухню два венских стула. – У тебя есть своя квартира. У тебя есть квартира, и ты здесь единственная хозяйка! – На один из стульев он поставил свою спортивную сумку, порылся в ней несколько мгновений, вытащил бутылку шампанского, встряхнул. – Будем отмечать!

Отмечали в гостиной. Надувной матрас застелили подаренным бабой Симой клетчатым пледом, вместо стола сервировали венские стулья. Белые розы Эльза поставила в изголовье. Вазы не нашлось, зато на балконе нашлась трехлитровая банка. Получилось креативно. По крайней мере, так сказал Никита. А у самой Эльзы просто не находилось слов.

– Не переживай, Элли! – Никита разлил шампанское по чашкам, выложил на блюдце тонко нарезанные кусочки колбасы и сыра. – Барахло – дело наживное! Все у нас будет. Послезавтра я получу зарплату. Что купим в первую очередь: стол или шкаф? Если по объявлению, то получится вполне бюджетно.

– Кресло-кровать, – сказала Эльза, нюхая шампанское. В носу щекотало от колючих пузырьков, и она чихнула.

– Зачем нам кресло-кровать? – спросил Никита, глядя на нее поверх своей чашки.

– Чтобы спать.

– Ну, что же, все логично! – Он отсалютовал ей своей чашкой. – За нас, Эльза!

– За нас, Никита!

До самой ночи они пили шампанское, закусывали его бутербродами и печеньем бабы Симы и строили планы на будущее. Планы получались грандиозные! По крайней мере, у Никиты. Он собирался взять еще дежурств, на сей раз не на «Скорой», а в больнице. Эльза решила, что тоже возьмет. В конце концов, в отличие от Никиты, ей не нужно после ночных смен ходить еще и на учебу. Она так и сказала тоном, не терпящим возражений, а Никита лишь усмехнулся в ответ.

– Разберемся! – сказал он, падая на спину и закидывая руки за голову. – Мы со всем разберемся, Элли!

* * *

Эльза спала. Это было не тяжелое наркотическое забытье, а самый обычный сон. Кажется, она даже улыбалась. Кошка улеглась рядом, обхватила лапами Эльзину руку, на Никиту посматривала с недоверием.

Он уселся в кресло, вытянул перед собой ноги. Несмотря на тяжелый день и веселую ночь, сон не шел. Ему нужно было подумать. Подумать и над тем, что случилось с Эльзой за годы его отсутствия, и над тем, как им теперь жить дальше. А еще про чумного доктора, или кого он там видел за окном. Кого-то определенно видел. Или что-то?

Вот такая формулировка вопроса ему совсем не понравилась. Человек за окном был реальным, точно таким же реальным, как птицы. Человек реальный, птицы реальные, вот только ситуация с их участием виделась какой-то совсем нереальной, попахивала чем-то библейским. А Никита, как убежденный агностик, от всего библейского был очень далек.

– Разберемся, – сказал он шепотом кошке, и та мурлыкнула в ответ. Удивительное дело!

Кстати, кошка тоже удивительная. Ладно, про собачью преданность и в кино показывали, и в книжках писали, но чтобы про кошачью… И вообще, сколько в ней веса? Килограмма два с половиной, такая же худая и изможденная, как хозяйка, а при этом какая силища! Тридцать две птички уложить – это не всякому тигру по плечу, а у кошки Зены получилось.