– Вы о ком? – Никита стоял скалой, засунув руки глубоко в карманы куртки. От греха подальше. Женщин ведь бить нехорошо. Даже таких вот мерзких тварей.

– Где Эльза?! Эльза где, я тебя спрашиваю?! Ты чего приперся, подонок? Мало того, что ты жизнь сломал бедной девочке! А может… – Януся сощурила густо подведенные глаза, перешла на злой шепот, – может, ты ее уже того?..

– Нет. – Никита покачал головой. – Я не того, а вот вы почти. И если вы и этот ваш психиатр думаете, что вам все сойдет с рук, то не сойдет. – Он говорил тихо, так, чтобы слышала его только Януся. – Я инициирую расследование.

– Какое такое расследование?.. – Януся побледнела, над верхней губой у нее выступили капельки пота.

– Вам сообщат, когда придет время.

– Что ты несешь? – спросила Януся шепотом. – На что ты намекаешь?

– Я не намекаю, я говорю открытым текстом. Вы снабжали Эльзу наркотическими средствами, пользовались ее беспомощным состоянием в корыстных целях, продавали ее картины. Мне продолжить или этого достаточно?

– Я ничего не делала. Ты ничего не докажешь! Ни ты, ни эта твоя чокнутая наркоманка! – Януся стерла капли пота, на ее ладони остался жирный след от помады. Никита поморщился от омерзения.

– Я докажу. Можете даже не сомневаться.

У него не осталось никаких сил смотреть на эту женщину. И обещание он ей дал не пустое, не ради красного словца. Когда Эльза поправится, он решит проблему радикально, ну а пока хватит единственного звонка. С заведующим психоневрологического диспансера Никита был знаком шапочно, пересекались иногда на совещаниях, но одно он знал точно: ни один руководитель не захочет на свою голову неприятностей, связанных с хищением наркотических средств. Достаточно только назвать фамилию. И Никита назвал, глядя прямо в испуганные наливающиеся кровью и слезами глаза Януси. Все, начало положено.

Он шел к своей машине, а в спину ему летела ругань и проклятья. Было больно. Не от этих ничтожных выплесков чужой злобы, а от того, как легко и просто он мог решить неразрешимые Эльзины проблемы. Если бы знал. Если бы хотел… Баба Сима сказала, что все ошибки в прошлом, что их просто не нужно повторять. И он не повторит. Он виноват перед Эльзой. Что бы там ни было на самом деле, какие бы оправдания он себе ни придумывал, все равно виноват. Потому что оставил ее без поддержки в момент ее особенной уязвимости. Бросил и даже не поинтересовался, чем и как она живет. А она ведь не жила, она выживала…

Перед тем как возвращаться за город, Никита заехал к себе домой, вошел в новую, оформленную в минималистическом стиле квартиру, уселся на кожаный диван в гостиной, задумался. Это должно было быть где-то здесь. Выбросить он не мог, хоть и порывался не единожды. Если не выбросил сразу, значит, есть шанс. Надо только поискать.

Поиски заняли несколько часов. Сначала Никита искал в очевидных местах, потом перешел к неочевидным. Крошечная коробочка из крафт-бумаги нашлась за учебником по гистологии. Учебники, уже ненужные, позабытые, стояли на самой верхней полке книжного шкафа. Ни выбросить, ни отдать их у Никиты не поднималась рука. Так они и стояли, а за ними лежала коробочка из крафт-бумаги. Только бы коробочка не оказалась пустой…

Не оказалась. На дне лежало кольцо с графитово-черным камнем. В первое мгновение Никита подумал, что это какое-то другое кольцо, не то, что он много лет назад подарил Эльзе, потому что то сияло и переливалось всеми цветами радуги, а это было… мертвым. Ему даже пришлось взять кольцо в руки, поднести к глазам, чтобы рассмотреть вязь из странных символов на внутренней стороне. Если символы есть, значит, это то самое кольцо, просто Никита позабыл, как оно выглядело на самом деле. Ладно, позабыл. Главное, что не выбросил, не избавился, как от ненужного хлама.

Колечко было обжигающе холодным, словно бы он достал его из ледника. Холод отчетливо ощущался даже сквозь тонкий картон коробочки. Еще одна странность в череде странностей его новой жизни.

В спортивную сумку, ту самую, с которой он пришел к Эльзе, Никита побросал необходимые на первое время вещи. Получилось немного, свободной осталось еще полсумки. Как раз для вещей Эльзы. Вот только у Эльзы не было вещей, кроме тех, что купил ей Никопольский, и тех, в которых они забрали ее из квартиры. Это неправильно, когда вот так… У женщины должно быть много шмоток, косметики и прочих дамских финтифлюшек. Никите вдруг подумалось, что, если у Эльзы все это появится, жизнь ее в ту же секунду обрететт смысл. Глупая, если разобраться, мысль, но вместо того, чтобы отправиться за город, он отправился в торговый центр.

В шопинге Никита был несилен, поэтому пошел по пути наименьшего сопротивления, описал ситуацию девочкам-консультантам, обозначил Эльзины размеры и самоустранился. Девочки-консультантки еще несколько минут попытали его на предмет какого-то там цветотипа и предпочтений. Про цветотип он догадался сам, ткнул пальцем в рекламный баннер с изображением рыжей и тщедушной девицы, сказал – вот такая, только на размер худее. А вот про предпочтения он ничегошеньки не знал, поэтому положился на благоразумие девочек. И пока те с воодушевлением составляли гардероб, он собственнолично выбрал одну-единственную вещь – шелковый палантин цвета бирюзы. Вещица эта показалась ему непрактичной, но такой… миленькой и яркой. Эльзе нужны яркие краски, слишком унылой, слишком серой стала ее жизнь.

Стоило только подумать про краски, как родилась идея. Магазинчик арт-товаров находился в дальнем закутке торгового центра. Царствовала в нем пышнотелая мадам, облаченная во что-то похожее на индийское сари. И на сей раз Никита доверился не девочкам, а мадам.

– Все, что нужно, чтобы сделать художника счастливым, – попросил он, в растерянности осматривая батарею баночек, тюбиков, мелков, мольбертов и прочих штучек.

– Художника начинающего или профессионала? – поинтересовалась мадам и поправила угольно-черный локон.

– Давайте представим, что профессионал отошел от дел, потерял вдохновение и инструменты, а потом вдохновение к нему внезапно вернулось.

– Вдохновение вернулось… – Мадам смотрела на Никиту так, словно все-все про него понимала. Понимала, но, слава богу, не осуждала. – Тогда давайте начнем со стартового набора и фишечек!

Прозвучало здорово! Никита тут же согласился и на стартовый набор, и особенно на фишечки!

Получилось много! Так много, что едва хватило и рук, и сил, чтобы унести всю эту красоту! А за подобранным по цветотипу комплектом одежды пришлось возвращаться повторно. Там тоже получилось много, но хотя бы не слишком тяжело.

Никита шел к машине, нагруженный коробками, пакетами и пакетиками, и чувствовал какой-то странный трепет. Наверное, это были те самые пресловутые бабочки в животе, которые появляются исключительно от избытка чувств. Или просто голодный желудок давал таким образом о себе знать? Как бы то ни было, а сегодня он совершил великое дело, потому что шопинг – это то еще испытание для хрупкого мужского организма!

Никопольский позвонил, когда Никита был уже на полпути к дачному поселку.