– Чувствуешь себя нормально? – продолжал лучиться заботой «пиджак».

– Кто вы такой? Куда мы летим? – проигнорировал Глеб вопрос «доброжелателя», решив, что настало время для собственных.

– Настырный, – усмехнулся «пиджак». – Весь в маму.

– Что?

– Меня зовут Валерий Симагин. Комиссар Особого отдела при Генеральном Штабе. Тебя ждут в Академии наук, солдат. Очень ждут. Хочется думать, что ты не выкинешь никаких фортелей по дороге и в столице.

– В Гипербазисе? – прошептал Глеб, не веря собственным ушам.

– Да.

Гипербазис – циклопический конгломерат заводов, фабрик, ферм, добывающих предприятий, научно-исследовательских объединений, военных баз и всего остального, что необходимо для бессрочного существования в автономном режиме двух десятков миллионов обитателей столицы Евразийского Союза. Город-конвейер. Город-совершенство. Пик рациональности и технологичности. Он раскинулся на три с половиной тысячи квадратных километров в предгорьях Южного Урала, а по слухам – еще на столько же в его недрах. Самая охраняемая зона на континенте, если не на планете. Четыре рубежа непреодолимой противовоздушной обороны. Танковая и две мотострелковые дивизии на страже границ, не говоря уже о многочисленных подразделениях охраны порядка, способных потягаться в эффективности с армейскими частями. Жизнь в Гипербазисе – привилегия достойнейших. Смерть в Гипербазисе – тяжелая утрата для Отечества. Лучшие умы и руки трудятся здесь с невиданной отдачей. Уровень производительности труда Гипербазиса в три с лишним раза выше, чем средний уровень по стране. Здесь каждый день двигают вверх планку стандартов, к которым должны стремиться граждане Евразийского Союза.

Все это Глеб помнил из курса Истории Отечества, видел фото– и кинохронику великой стройки, замирал, глядя на проекционные панорамы города. Но он и представить себе не мог…

Южный аэропорт – один из пяти обслуживающих нужды столицы – встретил воем десятков взлетающих и приземляющихся самолетов. Основную часть авиапарка составляли тяжелые и сверхтяжелые транспортники, собирающие вокруг себя на земле несметное количество контейнеровозов с автопогрузчиками. Но были здесь и другие крылатые машины – стройные, красивые. Они напоминали самолет, в котором прилетел Глеб, но отличались куда большими габаритами. Из них не выгружали ни контейнеры с армейской маркировкой, ни бронетехнику, ни живую силу, сбегающую плотными колоннами по мосткам из распахнутых кормовых люков. К сверкающим сигароподобным фюзеляжам подъезжали машины-трапы, и по ним спускались люди – почти сплошь гражданские, в странной одежде, с нелепыми вещмешками, совершенно непригодными для полевых условий. И было их много, Глеб никогда столько не видел. Откуда они прилетели? Зачем? Глеб не знал. Ведь гражданские должны были стоять у станка, растить хлеб, корпеть над пробирками в лабораториях, обеспечивая боеспособность армии. И только. Но эти совсем не походили на не разгибающих спины тружеников тыла, как рисовала их пропаганда.

– Надень, – протянул Комиссар Глебу слетевший во время драки шлем. – И забрало опусти, красавец.

Самолет остановился, гвардейцы откупорили дверь и, разложив трап, спустились первыми.

– Ну, добро пожаловать в новый мир, – сделал Симагин приглашающий на выход жест. – Только без глупостей.

У самого трапа, едва не касаясь открытой дверцей нижней ступени, уже ждал автомобиль, явно не армейской модификации – черный, низкий, с чуть заметным дорожным просветом, тонированными стеклами, округлыми формами, будто обмылок, и полным отсутствием мест для установки вооружения.

Особист занял место рядом с водителем, Глеба усадили на диван позади, между двумя гвардейцами. Остальные «синие мундиры» загрузились в два броневика сопровождения – такие же черные, без опознавательных знаков, но с «мигалками» – и процессия двинулась к выезду.

Первое, что поразило Глеба после обилия гражданских, – это здание аэропорта. Оно было огромным и… стеклянным. Глеб даже потер кулаками глаза, решив поначалу, что интерьеры, набитые людьми, – лишь игра бликов и отражений на полированной стали. Но нет, пять уровней громадного терминала действительно были забраны стеклом. Это настолько диссонировало с бескрайними бетонными полосами, унитарно серыми «Тифонами», ракетными турелями вокруг локационных установок и прочими близкими сердцу солдата вещами, что казалось абсолютно невозможным, нереальным, как улыбка на лице Крайчека.

– Оно бронированное? – произнес Глеб, не отводя взгляда от удаляющегося чудо-сооружения.

– Что? – не понял Комиссар.

– Стекло. На здании терминала.

– А-а. Укрепленное, конечно. Думаю, кулаком не прошибешь.

Такой ответ Глеба весьма впечатлил и почти вернул пошатнувшееся мировоззрение на твердую почву, но все же показался слишком оптимистичным.

– Какая же у него толщина? Ведь «Кулак» пробивает полметра гомогенной стальной брони.

Симагин обернулся, озадаченно приподняв бровь.

– Похоже, господин Комиссар, он говорит про РПГ-64, – взял слово сержант-гвардеец.

– О! – Симагин покивал и развернулся обратно. – Да… Ты просто поверь, солдат. Просто поверь.

Дорога из аэропорта была забита автомобилями. По два крайне правых ряда из двенадцати, в обе стороны, оккупировали большегрузные самосвалы и тягачи с длиннющими прицепами. Часть многоосных монстров периодически сворачивала с магистрали в боковые ответвления, а их место занимали новые, пришедшие по тем же ответвлениям со стороны далекого частокола заводских труб, соединенных полосками дыма с грязным желтовато-серым небом.

Окна всех машин были плотно закрыты. В салоне автомобиля, принявшего на борт Глеба с сопровождающими, дышалось легко, слышался легкий шум кондиционера. Но лица многих водителей и пассажиров соседних машин прикрывали респираторы.

Количество и разнообразие транспортных средств тоже не оставляло равнодушным. Глеб насчитал не меньше семи разновидностей, без учета грузовиков. Необходимость столь широкого модельного ряда этих странных, не имеющих никакой защиты автомобилей не поддавалась пониманию. Ведь, случись бой, нелепые уродцы застрянут, едва съехав с дороги. А смехотворная полезная нагрузка и вовсе делала их существование бессмысленным. Но передвигаться на этом «жестяном гробу» было все же комфортнее, чем на БТР или БМП. Хотя, возможно, причина крылась в дороге. Ровное, как зеркало, покрытие сделало бы комфортной езду и на гаубичном лафете.

Обширные промышленные зоны перемежались компактными районами жилых, судя по виду, домов. От привычных Глебу казарменных бараков они отличались только размером и этажностью, завышенной в десятки раз. Складывалось впечатление, будто милые сердцу солдата бетонные коробки сгрудили и поставили одну на другую. Дома-башни, каждый по тридцать-сорок этажей, тянулись ровными рядами, сливающимися, если смотреть под углом, в сплошную гигантскую стену. Глеб невольно начал прикидывать, сколько тридцатикоечных бараков приходится на одно здание и какой численности гарнизон может размещаться в таком районе. Выходило десять полноразмерных дивизий.