– Что это? – спросил Глеб, когда запирающие штыри клацнули за спиной.

– Это, – вздохнул Прохнов, – склад несбывшихся надежд. Морг проекта «Композит».

Глеб снова принюхался, но ничего, кроме уже распознанного масла, не почуял.

– Морг?

– Да. Мертвецы, – профессор обвел жестом странные предметы под чехлами. – Видишь, сколько? По ним можно отслеживать летопись нашего проекта. Семнадцать лет. Год за годом. Неудача за неудачей, – он подошел к ближайшему и стянул полиэтилен. – Это первый.

Под чехлом оказалась металлическая конструкция, напоминающая очертаниями человеческое тело, точнее, его каркас.

– Объект один, – продолжил Прохнов. – Экзоскелет в чистом виде. Не оправдал надежд. У комиссии армейских умников неожиданно сменились приоритеты, и его забраковали еще до стадии испытаний. Объект два. – Вторая полиэтиленовая накидка сползла на пол, открывая немного видоизмененную конструкцию, более массивную и снабженную теперь броней, укрывающей грудь, спину и бедра. – В бюджет уложились, но образец оказался слишком тяжел, не обеспечивал возможность максимальной загрузки десантных вертолетов. Этот, этот и этот, – профессор прошел мимо трех истуканов, тыча в них пальцем, – тоже не приняли по разным техническим причинам. А вот он, – сдернул Прохнов накидку с белого, снабженного сервоприводами бронекостюма, выглядящего куда внушительнее предыдущих, – устроил всех и был допущен к испытаниям. Тогда-то и начались настоящие проблемы. – Профессор подошел ближе к «Объекту № 6» и постучал по его армированной груди кулаком. – Мы думали, что самое сложное уже позади. Армейские чины из комиссии кончали от восторга, читая его ТТХ. Лабораторные тесты прошли на ура. Нейросеть работала как часы. Но… только в лаборатории. Первый же выезд на полигон обернулся крахом. Все пошло вразрез плану. Моей группе грозило расформирование, а мне самому – обвинение в саботаже, шпионаже и измене Родине. Помог случай, – Прохнов неловко всплеснул руками и усмехнулся, – как иногда бывает. И вопреки всему работа над проектом продолжилась, хоть и была разделена на два направления. Для подстраховки. Результат, всегда нужен результат. И желательно гарантированный. Нам сказали: «Делайте рабочую версию, а своей утопической ерундой можете заниматься по остаточному принципу». Да-да, именно так. Все, что не дает желаемого результата с первой попытки, для них – утопия. Но мы проглотили это. Мы работали не покладая рук. Теперь у нас есть «рабочая версия». Совсем не то, что планировалось изначально. Лишь примитивное подобие. Грубое и ограниченное. Но ты… – профессор подошел к Глебу и ухватил его за плечи, – ты поможешь воплотить в жизнь истинную цель наших работ!

– Как?

Прохнов улыбнулся и потащил Глеба в дальний конец склада, мимо дюжины укрытых полиэтиленом «мертвецов», пока не дошел до последнего, и стянул с него чехол.

– Объект девятнадцать. Звучит уже не так, как номер один или шесть. Мы дали ему имя – Иван. Ваня, – похлопал его профессор по стальному плечу в кевларово-керамической «коже». – Можешь познакомиться.

Больше всего «Иван» напоминал гипертрофированную броню Палачей. Костюм был полностью лишен участков, не защищенных броней. Оператор не надевал его на себя, а входил внутрь и запирал «дверь» – распахивающуюся крестом фронтальную часть торса, защиту бедер и голеней. Так же, как в ТБ Палача. Но по сравнению с последней «Иван» выглядел значительно мощнее. Из-за тяжелой композитной брони крайние габариты костюма представляли собой едва ли не квадрат – примерно два двадцать высотой и свыше полутора метров шириной. Рядом с ним даже Старший Брат не смотрелся бы столь огромным, хотя и был выше сантиметров на десять. Единственное слабое место Глеб, как пацан-первогодок лазая с открытым ртом вокруг железного монстра, усмотрел на внутренней стороне бедер и плеч – неизбежные уступки каждой тяжелой брони плохо продуманному человеческому телосложению. Остальные элементы корпуса выглядели абсолютно неприступными для любого стрелкового оружия. Внутри костюм имел мягкую пористую обивку, свидетельствующую о наличии кондиционирования. В области паха и заднего прохода располагались приемники системы жизнеобеспечения, позволяющей оператору не покидать бронекостюм в течение нескольких суток. А по линии позвоночника шел ряд обрезиненных кругляшков с мембраной.

– Что это? – указал Глеб на незнакомый элемент конструкции.

– Верный вопрос, – кивнул Прохнов и направился к одному из стеллажей, откуда вернулся со стремянкой, поставил ее возле «Ивана» и, забравшись, произвел невидимые Глебу манипуляции в недрах откинутого назад шлема.

В «позвоночнике» мягко щелкнуло, и через резиновые мембраны высунулись небольшие металлические штекеры с закругленной головой.

– Это – мост, – продолжил профессор.

– Между чем?

– Между телом, – указал Прохнов на «Ивана», – и душой, – перевел он на Глеба многозначительный взгляд.

– Я вас не понимаю.

– Сынок, тебе когда-нибудь доводилось управлять тяжелой боевой машиной?

– Мною сдан экзамен на управление БМП «Молот» и БТР-152, – отчеканил Глеб.

– Какова главная проблема механика-водителя при управлении машиной?

– М-м… Духота?

– Нет! – Профессор хватил кулаком по раскрытой ладони и продолжил, активно жестикулируя: – Главная проблема водителя – замедленная реакция машины на команды! Как бы ни был опытен мехвод, как бы ни была совершенна машина, всегда существует промежуток времени между реакцией водителя и откликом механизмов. Секунда, доли секунды, но они зачастую стоят жизни. Почему свежеиспеченные Палачи вынуждены проходить двухмесячные курсы? Потому что их броня несовершенна. Ее сервоприводы откликаются на приложенные оператором физические усилия. И усилия немалые. Чтобы броня начала шагать, ты должен сделать это первым. Двигаешь ногой, и сервопривод подхватывает команду с датчика… Спустя двадцать восемь сотых секунды!!! Понимаешь?! О какой подвижности может идти речь? О каком реагировании? Я видел, как их обучают. Первая неделя уходит на освоение бега и преодоление траншей. Редко кому удается перемахнуть метровый ров с первого раза, а уж о стабильности говорить и вовсе не приходится. Оператор поначалу просто не может рассчитать момент толчка. Он прыгает, а броня – нет. Анахронизм! Технология прошлого века! Но все это может измениться. С твоей помощью, – Прохнов снова схватил Глеба за плечи. – Только представь, реакции ТБ будут в точности такими, как твои собственные. Без малейших задержек, без усилий, без изнурительных тренировок. В этот костюм, – указал профессор на «Ивана», – можно будет посадить любого резервиста, и он станет супербойцом. Сразу!

– Почему же этого до сих пор не сделано?

– Осталось последнее препятствие, – Прохнов унял разыгравшиеся эмоции и, скрестив руки на груди, вздохнул. – Нам не удалось создать стабильную нейросеть. Пока не удалось. Нервная система человека оказалась слишком… хрупка.

– Что случилось с оператором объекта номер шесть на полигоне? – нахмурился Глеб, чуя тревожную недосказанность.