строго я относился к домашнему режиму питания моей собаки. После того, как она ужинала, я шел с ней на прогулку, а потом, пока мы с Сарой готовили себе ужин, она устраивалась на кроватке в гостиной. Я никогда не позволял своим собакам смотреть, как я ем, и отказывался кормить их остатками с моей тарелки. Молли не была исключением. Для меня это было нерушимым правилом. Благодаря опыту и исследованиям я знал, что поведенческие сценарии собак зачастую состоят из «цепочек», их мозг связывает ряд событий с положительным результатом, что порой приводит к негативным последствиям.

Например, если вы регулярно позволяете своей собаке смотреть, как вы готовите, едите, а после выкидываете несъеденные объедки с вашей тарелки, она обязательно приравняет последовательность кулинарных ароматов, стука кастрюль, сервировки стола и вида того, как вы едите, к вкусной награде. Как следствие, ваша собака начнет докучать вам и попрошайничать, когда вы за столом. Безусловно, это выйдет вам боком, особенно если вы пригласили гостей или запланировали романтический ужин на двоих со своей второй половинкой.

Стремясь не выводить Сару из себя, я делал все возможное, чтобы держать Молли в узде.

«Молли была такой милой и тихой, не так ли?» – сказала Сара после того, как я приготовил романтический ужин из трех блюд, а моя сытая собака после хорошей прогулки мирно дремала в своей лежанке. Возможно, клубника и шампанское все-таки сделали свое дело, но я был почти уверен, что лед между Молли и Сарой начал таять.

∗ ∗ ∗

Трудно отрицать, что первые недели, проведенные c Молли в доме, были испытанием. Как только я устранял одну поведенческую проблему, появлялась другая, словно карусель из собачьих проблем. Я регулярно звонил бедному Марку или моей подруге Анне, прося совета и руководства.

Вскоре нам предстояло преодолеть еще одно препятствие. У Молли не было опыта работы в городских условиях. По моим предположениям, она провела свои первые годы взаперти – на кухнях и в гаражах, – прежде чем ее перевели в «Medical Detection Dogs» в сельском Бакингемшире. Ей предстояло привыкнуть к оживленным общественным местам. Понимая, что это будет непросто, я шаг за шагом подходил к делу, сначала водя Молли на короткие прогулки по Крэнли-хай-стрит, а затем отправляясь в более длительные поездки в центр города Гилфорда. Я нашел места, куда пускают с собакой, и постепенно знакомил ее со множеством магазинов, кафе и ресторанов.

Поначалу у Молли было перевозбуждение от такого количества новых видов, звуков и запахов – собака прыгала вокруг, как гиперактивный малыш. Она наводила хаос в любой забегаловке, которую мы посещали, бросаясь на каждого клиента, который входил в дверь, чтобы поприветствовать его, закручивая свой поводок вокруг моей ноги, почти отрезая кровоснабжение. Я узнал, что она питает отвращение к барам и пабам. Иногда она отказывалась даже входить в такие места, а в других случаях приклеивалась к моей ноге и начинала паниковать, если теряла меня из виду. Я поделился своими опасениями с Марком, и мы пришли к выводу, что Молли однажды сменила хозяина в пабе. По-видимому, это глубоко травмировало ее, она боялась приехать с одним владельцем и уехать с другим. Я был полон решимости помочь ей преодолеть этот страх. Нужно было, чтобы она понимала, что пусть иногда мне все же придется оставлять ее одну, она всегда может рассчитывать на мое возвращение.

Мы с Марком разработали стратегию сводить ее в как можно большее количество пабов и применить некоторые методы для того, чтобы она расслабилась, как только мы войдем внутрь. Во время первых визитов Молли наблюдала за мной, словно ястреб, отслеживая каждое мое движение. Однако постепенно она начала расслабляться, и вскоре ей удалось продержаться целую минуту, не проверяя, где я нахожусь.

Однако некоторые поездки были успешнее, чем другие. Однажды воскресным днем мы с Сарой отважились посетить местный паб «Wisborough» вместе с Молли. Пока мы оба ели, Молли послушно сидела под столом, ее поводок был надежно обвит вокруг ножки стула Сары. Пока мы доедали десерты, я шербет, а Сара чизкейк, несколько других посетителей в сопровождении большого и красивого ирландского сеттера заняли столик напротив. Они пришли, вооруженные яйцеобразной пластиковой игрушкой и с лакомством для своего пса.

Затем, как раз когда Сара отошла в туалет, а я отвечал на важный телефонный звонок от клиента, Молли воспользовалась возможностью пройтись по пабу и схватить замечательную собачью игрушку, которую она заметила издалека. Ножки стула, к которому она была привязана, громко скрипели позади нее, но из-за темной шерсти Молли вкупе с тусклым освещением паба все это походило на сцену с полетом мебели из фильма «Полтергейст».

«Энди, я тебе перезвоню», – прошептал я своему клиенту.

Молли, крепко держа игрушку в зубах, бросилась назад, опрокинув при этом пару пинт пива, и положила игрушку к моим ногам, тем самым вызвав хохот у других посетителей. Однако на хозяина заведения это не произвело впечатления, он появился несколько мгновений спустя со шваброй и ведром, ворча о безответственных хозяевах и их неуправляемых собаках.

«Плохая девочка, Молли!» – сказал я, покраснев с головы до ног, прежде чем вернуть игрушку довольно-таки испуганному ирландскому сеттеру.

∗ ∗ ∗

Бодрым морозным днем я впервые отвез Молли на ферму Брамбл-Хилл.

«Что-то мне подсказывает, что тебе здесь понравится, Молли», – сказал я, пристально глядя на нее в зеркало заднего вида, когда мы приблизились к дому из песчаника. Как только я выпустил ее из клетки, она рванула через дорогу, разбрасывая гравий, и выскочила на большой луг перед домом. Радостным галопом она оббежала его по периметру, перепрыгивая через замерзшие лужи и жадно глотая холодный воздух, а также спугнув пару ворон, недовольно каркавших из-за вторжения на их территорию. Я наблюдал за происходящим, стоя на террасе, выложенной йоркским камнем, и довольно улыбался. В последующие месяцы нам с Молли суждено было провести здесь много времени, но она уже выглядела так, словно здесь ее дом.

По команде «Молли, ко мне!» она бросилась назад с выражением «ух ты, папа, а тут весело!» на ее морде, после чего я прицепил ее к поводку и надел на нее тренировочную шлейку.

«Пойдем осмотрим окрестности», – сказал я, стряхнув ледяные кристаллики с ее лап и капельки воды с усов, а затем повел ее дальше исследовать это поместье площадью два квадратных километра. Я стремился познакомить свою собаку со всеми запахами дикой природы (ей нужно было уметь отличать их от кошачьих запахов во время поисков), поэтому нашим первым пунктом назначения было поле, известное