Этот процесс начался около сорока лет назад. Именно тогда будущий генерал Баязит начал свою карьеру военного. Сегодня это был духовный и политический лидер, объединивший всех Братьев, которые занимали основные посты в армии и полиции Сюннустана. При этом действующий президент страны – Гафу Молодой – был ставленником соседнего государства и не очень любим. Мне уже приходили справки о том, что политическая обстановка в Сюннустане накаляется. Но я не обращал на это особого внимания. Баязита не поддерживало ни одно из соседних государств, а своими силами он вряд ли решится совершить в стране военный переворот.

Тем не менее, несмотря на то что вначале война казалась совершенно нереальным сценарием, теперь появился один из военных мотивов. Дело в том, что многие гунну мигрировали на запад через область Разлома уже много лет. Зачастую здесь они и останавливались, так как многие из них, а именно Братья, были традиционно деревенскими жителями. При этом доля местного населения у Разлома быстро уменьшалась. В 1979 году, когда Братства еще не было, коренное население устроило самосуд над несколькими семьями гунну. В историю Сюннустана это событие вошло как Красная среда. Несмотря на госпропаганду, Баязит помнил про Красную среду, и одним из его предвыборных лозунгов была месть за «геноцид».

То, что не бросилось в глаза сразу, становилось теперь все более очевидным – это пустые деревни у Разлома. Вначале мы подумали, что причиной стал военный полигон или нашествие паломников, но это было не так. Деревни пустели из-за страха перед нарастающей угрозой. Мы опросили нескольких стариков, которым некуда было уезжать, и нам удалось узнать нечто важное. В этих местах уже давно ходила легенда об олене. Это была очень старая и красивая история, но теперь она будто ожила и приобрела совершенно иной оттенок.

Рога оленя похожи на перевернутое дерево, поэтому это животное часто ассоциируется с Древом Жизни. Также его часто называют животным Христа. Более того, в начале имя Христа ассоциировалось не с рыбой, а именно с оленем. Поэтому неудивительно, что местная народная традиция породила образ оленя-спасителя.

Легенда гласит, что в ночь перед Крещением святая Лидия, жившая здесь, увидела сон, что олень с ветвистыми рогами встал перед мостом и не пускает ее на ту сторону. Проснувшись, Лидия пошла в церковь и рассказала об этом. Но в этот день, по местным обычаям, всем следовало идти на освященное лесное озеро, которое было за рекой. Там происходило купание. Отказ пойти на озеро воспринимался как нарушение важной традиции, почти как грех. И сельчане решили все же пойти, решив, что это божье испытание.

Святая Лидия шла первой, чтобы принять на себя кару Господню и первой сгинуть, если сон окажется вещим. Никто не возражал. Но когда люди подошли к мосту, случилось необыкновенное. Явился олень, который, точно как во сне святой, встал перед мостом и перегородил путь через реку. Увидев это, сельчане испугались и стали каяться. И когда их собралось много, подул очень сильный ветер, на другом берегу упало старое дерево и сломало одну из опор моста. Мост пошатнулся и упал в реку, которая была затянута тонким льдом.

После этого случая оленя почитали в этих местах как спасителя от бедствий. Однако у пришедших сюда деревенских шаманистов гунну был свой культ, связанный с оленем. Олень считался у них проводником в мир духов. Поэтому раз в году, весной, старший шаман убивал оленя, надевал его рога и рыскал по лесу в поисках мятежных духов, чтобы их успокоить. Считалось, что это необходимо, дабы беспокойные духи не приходили из леса в село и не тревожили живых. Некоторое время шаманы исполняли этот ритуал, но постепенно гунну смешались с местным населением, и ритуал был почти забыт.

Когда в эти места пришли Братья объединения, самые радикальные из них организовали что-то вроде банды, или, как бы мы сказали, экстремистски настроенную группу религиозных фанатиков и радикалистов. Следуя лозунгу Баязита о мести, они сначала совершили жесткий и кровавый акт самосуда над тремя стариками, которые, по их мнению, участвовали в Красной среде. Однако банда была поймана федеральной полицией. От нее осталось всего несколько человек, которые решили вернуться к шаманским традициям и реанимировать культ оленя. Так в этих местах стало неспокойно. Шамана найти никак не могли, в то же время жуткий обычай, который и без того пугал сельчан, эволюционировал из языческого в дикарский.

Традиционно служившие в полиции гунну и здесь быстро составили значительную часть внутренних войск. Возможно, это была одна из причин, почему лесного шамана не удавалось поймать.

Получив всю эту информацию от штаба, я вспомнил о трагическом случае на дороге и о смерти Писателя. И о нежелании полицейского записывать в протокол показания о человеке с оленьими рогами. Нет, я не боялся за себя. К счастью, военная часть, куда я переехал на днях, была отлично защищена. Но судьба Клавдия беспокоила меня все больше.

…Появились неожиданно, хотя меня это не удивило.

– Хочешь узнать, что пишет Летописец? – спросил Армен, играя соломинкой во рту и мечтательно глядя в небо.

– Да, хочу, – сказал я. – Только как ты это узнаешь?

– Мне рассказывает Рафаэль.

– А ему?

– А ему Абу Бакр или кто-то еще. Я не помню, – возмутился Армен.

– Но где они это читают?

– Я не спрашивал. Где-то читают. Разве ты не хочешь узнать, что он пишет?

– Хочу, прости, – сказал я.

– Тогда слушай, – начал Армен, откладывая соломинку. – Сегодня Ирод занят и ему не до нас, потому что к коммунам подошли и разбили лагерь долгожданные святые пилигримы. Мы так ждали их прихода! И вот они, к счастью, здесь!

– Пилигримы? – удивился я. – Разве здесь еще не все?

– Нет, ну что ты! – радостно пропел Армен, вскочив на ноги, и начал пританцовывать.

Дальше он рассказал мне вот что. Еще два месяца назад, когда появилось первое пророчество о Разломе, три святых старца-богомольца – Олаф, Чоэпэл и Амос, – не сговариваясь, вышли из своих домов в разных концах света и пошли пешком туда, где вскоре земля разошлась и образовался Разлом. В то место, где пророчеством было предсказано Второе пришествие.

Все три старца были не знакомы друг с другом и не известны никому за пределами своих деревень. Однако по мере своего продвижения каждый привлек к себе внимание людей. Вскоре за всеми тремя начали следить верующие и не только верующие во всем мире. (Хотя, наверное, точнее было бы сказать, на Земле, уточнил Армен.) Люди фотографировали старцев, снимали с ними видео и брали интервью. А пилигримы вели себя столь непосредственно и скромно, что почти сразу же их стали называть святыми.

– На их Ютюб-канал подписано… – Армен сделал заговорщическое лицо, а потом многозначительно прошептал: – Почти три миллиарда человек. А они до сих пор не знакомы. Разве это не чудо?

По пути к Эсхатону, – продолжал мой друг, – старцы не только восхищали всех своей святостью, но и ставили серьезные, наполненные глубоким смыслом вопросы, которые человечеству следовало решить до наступления Царства Божьего. Причем делали они это независимо друг от друга, не сговариваясь, но почти синхронно, в своих беседах с прохожими и спутниками. Первый вопрос, который они озвучили, был такой. Как следует людям встречать Христа? Как каждый человек и все люди вместе должны провести этот день, этот час, этот момент?