– Я тебя украду.

Увильнув, плавно Яру за спину захожу.

– Я с тобой никуда не пойду, – стягиваю с раскачанных плеч белую рубашку.

Под одобрительные возгласы, не удержавшись, скольжу по литым мускулам ладонями. Горячая, бархатистая и смуглая кожа Градского по всем параметрам с моей прохладной, сверхчувствительной и светлой контрастирует. Вызывает в груди и внизу живота приливы трепетной дрожи.

Возвратившись за стол, в который раз радуюсь тому, что сидим с Яриком на приличном расстоянии. Слегка перебарщиваю с шампанским. Голова кружиться начинает, а по мышцам пьянящая тяжесть разливается.

Благо долго засиживаться нам не дают.

Становиться в толпу незамужних подружек и ловить букет я не планировала. Однако после того как Яру достается подвязка невесты, суматошно осознаю, что не позволю кому-то из девушек ухватить злополучный аксессуар и танцевать с ним символический танец.

Выступаю в центр зала с намерением поймать чертов букет, даже если придется за него драться. К счастью, шумахер Аня и со спины демонстрирует впечатляющую меткость. Букет летит аккурат мне в лицо. Вытягивая руки, подхватываю его и победно вскидываю вверх.

И снова мы танцуем. Только в этот раз площадка исключительно наша. Музыка чувственная. Освещение приглушенное. Ярик, не сдерживая страсти, то и дело скользит ладонями по моей спине.

– Горишь, Маруся.

– Ты тоже, – просто пытаюсь защищаться.

– Да, – соглашается без всякого стеснения. Емко это слово бросает и губами по щеке скользит. Меня в очередной раз мурашками обсыпает. – Пойдем после «фаты[1]» к морю.

– Нет.

– И почему нет? – спрашивает Яр после выдоха.

– Потому что…

Честно признаться, просто кокетничаю. Накручиваю в голове горько-сладкую речь. Только озвучить не успеваю. В этот момент происходит то, чего я боялась и одновременно весь вечер ждала. Кто-то из гостей выкрикивает:

– Горько свидетелям!

Я неосознанно дыхание задерживаю, а Градский без каких-либо колебаний склоняется и прижимается к моему рту своим.

– Раз! Два! Три! Четыре…

Я не шевелюсь. Меня внезапно штырит, накрывая вырвавшимися из глубин памяти воспоминаниями.

Темнота. Тишина. И мы вдвоем.

Не думаю, что Ярик планировал настолько откровенный и жаркий поцелуй. Но, едва я распахиваю губы и касаюсь его языком, смещается, словно закрыть от толпы желает, и целует, не сдерживая страсти.

На Градского у меня определенно безусловные рефлексы срабатывают. Едва ощущаю его вкус, обо всем забываю. С дрожью всем телом приникаю. Пьянею. Дурею. С ума схожу. Внизу живота жгучий, пульсирующий и потрескивающий циклон раскручивается. За грудиной сердце безумные кульбиты исполняет.

Хочу больше. Гораздо больше. Хочу его всего.

Не знаю, каких пределов достигает счет. Не можем остановиться, пока крики вокруг не превращаются в завистливое улюлюканье и дружный хохот.

– Вот это вы дали жару! Вот это я понимаю, – присвистывает ведущий.

Мы его даже не слушаем. Ярик прижимается к моей переносице лбом, тяжело выдыхает. С улыбкой непрерывно смотрит в глаза.

– Только сейчас понял, – выдает с хрипловатым смешком.

– Что?

– Опасно нам тут целоваться.

Лишь киваю и краснею с головы до ног.

– Я бы предложил всем охладиться, но не могу! – распинается тем временем ведущий. Для меня по восприятию все равно, что в параллельной Вселенной. Мимолетно улавливаю и без всякого интереса распознаю смысл. – Кто-нибудь заметил, что молодые сбежали?! Нет? Да я сам проворонил!

На автомате отвожу взгляд в сторону, все еще рассеянно, будто после глубокого сна, оглядываю зал. Ани с Женей не нахожу, сколько бы раз ни мерила помещение.

– Резонансная свадьба! – продолжает поддавать ведущий. – Снятия фаты, танца невесты с незамужними девушками и последнего вальса молодых не будет! Но!!! Паниковать и расстраиваться не стоит. Потому как, что? Да-да-да! С нами остались свидетели! Им и отдуваться за нетерпеливых молодоженов!

[1] Здесь: обряд снятия с невесты фаты.

Мария

Кажется, я потерялась во времени. Не могу определить: сколько мы уже танцуем, сколько раз целовались, сколько нелепых заданий выполнили... Вначале было весело, местами даже интересно, ну и, конечно же, безумно приятно обниматься и целоваться.

С Яриком у меня все получается. Ему с закрытыми глазами доверяю. Если бы мне сказали подойти к балкону и прыгнуть, я бы сиганула, зная, что он будет внизу и поймает. Градский ведет, нацеливает, руководит, выручает, наполняет мое тело сумасшедшей энергией. На каждое прикосновение, взаимодействие, направляющее движение его тела внутренним трепетом и сладко ноющей пульсацией отзываюсь. Такой накал происходит, кажется, уже искрю. Секунда – и взорвусь.

При этом мы много смеемся. И этот смех вибрирующий, низкий, настоящий.

Но, чем дольше все это длится, тем сильнее ощущается перегруз эмоций. Внутри меня зреет странный диссонанс. Медленно копится, словно капающая из крана вода. Если бы сток был открыт, ничего критического бы не произошло. Я же вся в заглушках. Разучилась безболезненно и вовремя высвобождать энергию. В один момент вся эта неразбавленная смесь переполняет меня, заставляя активно паниковать.

Подкрадывается дикое подозрение, что побег Селивановых и вся последующая кутерьма с определенным расчетом кем-то подстроена. Меня захватывает какая-то паранойя. Звуки вокруг смешиваются и превращаются в противный жужжащий гул. Картинка размывается и образует безобразное пятно.

Мне это нравится? Я не хочу, чтобы мне это нравилось.

Никто не имеет права рушить мои планы, мою жизнь, заставлять меня делать то, к чему я не готова.

– Ты куда? – Ярик все еще смеется и ловит меня за руку, когда я пытаюсь отстраниться.

– Мне нужно на воздух.

Стремительно продвигаюсь. Захмелевшие гости расторопностью не отличаются, но и не замечают, что я буквально работаю локтями, чтобы пробраться на террасу. Жму на иконку приложения и вызываю такси.

– Маруся, – окликает Яр, когда я уже по ступеням на пляж спускаюсь. – Что ты делаешь?

Оборачиваясь, на мгновение замираю.

Как все-таки странно и последовательно кружит жизнь! Три года назад мы из этого ресторана точно так же через террасу вдвоем сбегали. Сейчас я собираюсь уйти одна.

– Я хочу домой, – показываю Ярику, чтобы не подходил.

Он, конечно же, не слушается. Нагоняет, вынуждая пятиться.

– Не гони, Маруся, – медленно качает головой. В темных глазах вспыхивают те эмоции, которые способны меня поломать. – Народ только раскочегарился. Побудем еще немного и чуть позже слиняем вдвоем.