Его сиятельство завернул за поворот коридора и улыбнулся в лихо подкрученные усы: темноту впереди прорезывала широкая бледно-желтая полоса света. Дверь в приемную магистра алхимии была ожидаемо приоткрыта.

— И когда тебе надоест склянками греметь? — посмеиваясь, проговорил Айрон, входя в святая святых. — С утра до ночи здесь торчишь! Домашние скоро в лицо узнавать перестанут.

Он закрыл за собой дверь. По привычке окинул взглядом скромно обставленную приемную: два открытых стеллажа, уставленных одинаковыми черными папками, потертый диван у стены, место секретаря — пустое, конечно же, на столе идеальный порядок, стул придвинут — и строгая гортензия на ослепительно белом, ни пылинки, подоконнике.

— Узнавать, говоришь, перестанут? — донесся до гостя насмешливый голос. Дверь кабинета магистра алхимии отворилась, и Кендал эль Хаарт шагнул навстречу другу — как всегда подтянутый, без тени усталости на узком, гладко выбритом лице и, конечно, в длинной серой робе с высокими нарукавниками. Личная лаборатория магистра граничила с его же кабинетом. — Ты-то уж молчал бы! Сам дома ночуешь через раз… Здравствуй, Айрон. Проходи. Кофе?

Тот скорчил кислую мину:

— Кофе на ночь глядя?..

Кендал улыбнулся.

— Входи же, — сказал он, отступая с порога, — вино в шкафу — ты знаешь, в каком… Как раз сегодня пополнил коллекцию. Ума не приложу, что делать с этими экспериментаторами — дома им не пьется, видите ли. Хоть выгоняй.

Айрон, довольно прищурившись, потер ладони. И войдя в кабинет, взялся за ручки второго от двери закрытого шкафа.

— Тэйт и Фортес? — уточнил он, ничуть не сомневаясь в ответе. Эта веселая парочка была ему хорошо известна — не столько своими достижениями на ниве алхимии, о ценности которых магистр щита имел весьма смутное представление, сколько безупречным вкусом в отношении вин. От столика у окна, где хозяин кабинета обычно готовил себе травяной отвар, долетел согласный вздох. Сам убежденный трезвенник, человек строгих правил, герцог эль Хаарт не поощрял подобных пристрастий. Особенно на службе. Но Тэйт и Фортес были парни головастые, с выдумкой — одни из лучших экспериментаторов во всем его корпусе. Так что приходилось, как всегда, чем-то жертвовать…

Когда хозяин и гость наконец уселись в кресла по обе стороны широкого дубового стола, когда запах дымящегося травяного отвара в чашечке магистра алхимии смешался с терпким ароматом выдержанного вина в бокале магистра щита, и оба, смакуя каждый свое, сделали по глотку, Айрон Рексфорд пытливо взглянул на друга поверх бокала.

— Домой-то скоро собираешься? — спросил он. — Так бы вместе поехали, мои бойцы как раз ждут у главных ворот. На дорогах демоны знают что творится, всё засыпало, к чему зря твоих гонять? Так бы меня на Парковую забросили — и к тебе, в восточный пригород…

Кендал с улыбкой покачал головой:

— Спасибо, но я уже предупредил Вивиан, чтобы к ужину меня не ждали. Дел по горло.

— Брось, Кендал, поедем! Если хочешь, заглянем к Лусетиусу, там и перекусим — меня, верно, дома тоже сегодня не ждут. Сколько можно над пробирками чахнуть?..

Первый алхимик вновь качнул головой. И сделав глоток душистого мятного отвара, поставил чашечку на блюдце. Сухо щелкнули в тишине пальцы, кабинет накрыл звуконепроницаемый защитный купол.

— К Лусетиусу — это соблазнительно, — обронил он. — Кухня там отменная. Но все-таки не сегодня, Айрон. Может, в конце будущей недели…

Рексфорд скосил глаза на запертую дверь лаборатории и вопросительно приподнял брови. Товарищ, помедлив, кивнул.

— Который день бьюсь над этой дрянью, — пасмурно сказал он. — И все без толку. Попадись мне тот, кто ее выдумал!..

— Молочная роса? — посерьезнев, выпрямился в кресле магистр щита.

— Нет. Там все не так серьезно, и для того, чтобы сформировалась зависимость, нужна не одна неделя… Дымка! Проклятая Дымка, в жизни не видел этакой пакости!

Густые темные брови гостя резко сошлись на переносице:

— Так, значит, и до Мидлхейма уже докатилось? Демоны!..

— В столице пока ни одного случая не зафиксировано, — без энтузиазма сказал алхимик, растирая большими пальцами виски. — Но от этого мало радости — Кэлхоун не так далеко, как мне сейчас того хотелось бы.

— Значит, зараза ползет с востока… Алмара?

— Многое указывает на это, в том числе состав, по большей части растительный и редко встречающийся в наших широтах. Хотя я не исключаю подпольные теплицы — в конце концов, та же Молочная роса… — герцог сделал паузу и поморщился. — Ну да сам знаешь. Твои люди в последней облаве тоже участвовали.

Магистр щита отстраненно кивнул. Его друг по долгу службы ведал не только созданием, учетом и распространением эликсиров разной направленности, но и в немалой степени отвечал за здравоохранение в стране — а из этого само собой вытекало, что угроза оному здравоохранению также была в его юрисдикции. И ежегодный рейд по городам и весям Геона включал в себя помимо прочего еще и выявление подпольных лабораторий, где хоть и варили зелья, но отнюдь не целебные. Собственно, в последнем случае первому алхимику как правило и требовалась помощь бойцов магистра щита.

Дурман в Геоне повсеместно был запрещен, и нарушение запрета каралось жестко: распространителей ловили и надолго лишали свободы, поставщиков отправляли на бессрочную каторгу, а нечистых на руку алхимиков ждала и вовсе печальная участь. Однако, увы, всех не переловишь — слишком уж велик соблазн, слишком уж большие барыши! — и текли в Геон по контрабандным тропам мутные потоки торговцев «зельями счастья». Провозили, обходя сторожевые караулы, сухой горошек белого нуиса, что дарил невидимые крылья, унимая боль и рассеивая страхи. Минуя засады, скользили вдоль дорог безликие «несуны», с зашитыми в одежду просмоленными мешочками хашима — перетертыми и высушенными в пыль смолистыми листьями ядовитого кустарника хашш, которым в горах частенько травились дикие козы и который так по сердцу пришелся людям, погружая их в мир ярких, красочных иллюзий и фантастических видений. В туши животных зашивались набитые овечьей шерстью бурдюки, внутри коих, мягко побулькивая, покоились надежно обернутые войлоком узкие склянки с Молочной росой — горькой белесой жижей из сока ядовитого дерева зулл, смешанного с млечным соком топяного хвоща и вараньей желчью, приправленной порошком пенного гриба. Молочная роса, относительно недавнее изобретение черных алхимиков, не расслабляла, погружая в блаженную эйфорию, но, напротив, возбуждала и обманчиво бодрила, вселяя в человека ощущение всемогущества, очень быстро перерастающее в неконтролируемую агрессию — что было особенно опасно, принимая во внимание окружающих. К тому же, роса вызывала сильное привыкание.

Однако даже она ни шла ни в какое сравнение с тем, с чем пришлось столкнуться Геону в лице его первого алхимика. Дымка! Ядовитая дрянь без вкуса и почти без запаха, крошечное багровое облачко, которое так легко вдохнуть, мерцающий невесомый сгусток самой погибели — ибо, один раз причастившись глотком кровавого тумана, адепт его пропадал для жизни. Дымка опрокидывала с первого удара, и подняться после него жертва уже не могла, живя лишь от вдоха ко вдоху, умирая выдох за выдохом. Зависимость развивалась не просто стремительно — мгновенно. Правда, жили несчастные после этого очень недолго.