— Летом девяносто первого служил в Германии, — ответилПотапчук, — его фамилия Савельев.

— Вы бы еще сказали — Иванов, — засмеялся Стымский, — тамбыло столько Савельевых. Это же распространенная фамилия. Как я могу найти, ктоименно вам нужен?

— Дай мне список всех, а мы своего сразу найдем, — попросилПотапчук. — Тогда ему было лет сорок — сорок пять.

— Ладно, Виктор Николаевич, сделаем, — пообещал молодойофицер, — раз надо, значит, надо. Вообще-то можно и так узнать. Эти сведенияуже не закрытые, ничего секретного нет.

— Поэтому я тебе и позвонил, — нашелся Потапчук. — Уважьстарика, узнай, служил ли там Савельев.

— Какой вы старик. Вы здоровее всех нас, — засмеялсяСтымский. — В общем, вечером я вам позвоню. Скажите только, куда.

— Я сам тебе позвоню, — начал Потапчук, но, заметивукоризненный взгляд Дронго и его жест в сторону телефона, быстро поправился:

— А впрочем, запиши номер. Я продиктую.

Он продиктовал гостиничный номер телефона Дронго.

— Обещал узнать к вечеру, — произнес Потапчук, недовольноглядя на Дронго.

— Зачем вы дали свой телефон?

— Он и так уже начал подозревать, что это не ваш сослуживеци вообще не ваш знакомый. Вы не знаете ни его части, ни его имени, ни отчества.И не хотели давать телефон. Он может решить, что в таком случае не стоит иискать, — резонно заметил Дронго. — Ничего, теперь мы будем дежурить с вами вэтой комнате. Привыкайте к моему обществу, Потапчук, нам еще предстоит вместесовершить путешествие в Германию.

— Только этого мне и не хватало, — буркнул напарник.

В этот день они обедали и ужинали в номере, Дронго сам ходилв буфет за продуктами. Он еще помнил времена, когда в буфетах не торговалиничем, кроме старой сметаны и плохо нарезанной и дурно пахнущей колбасы.«Россия» всегда снабжалась очень неплохо, и в семидесятые годы считалась однойиз самых престижных гостиниц Советского Союза. Но после перестройки, как и вовсем государстве в целом, ситуация начала стремительно ухудшаться, и к концувосьмидесятых здесь создалось отчаянное положение. Если и раньше в гостинице несоблюдалось особой нравственности и официанты могли послать в номер любуюпонравившуюся девочку, то с ослаблением бдительности КГБ, когда-то имевшегоздесь свою службу, и МВД, откровенно махнувшего на все рукой, в коридорах гостиницыначали работать «поточным» методом специальные девушки-проститутки.

Они просто обходили номер за номером, не задерживаясь большечем на десять-пятнадцать минут, во время которых умудрялись доставитьудовольствие постояльцу и заработать до ста рублей. Разумеется, инфляцияпостоянно корректировала цены, а сама гостиница продолжала стремительноразрушаться. По коридорам уже бегали крысы, мебель «сыпалась», полки ломались,в ванных комнатах отваливалась плитка. А буфеты напоминали худшие времена «военногокоммунизма».

После реформ девяностых буфеты разом наполнились продуктами,в том числе и самыми дефицитными. Правда, цены теперь стали заоблачными, но этоуже никого особенно не волновало. С крысами вели малоуспешную борьбу, а напроституток просто махнули рукой. Кто из клиентов хотел, все равно приводил ссобой хоть целый легион, заплатив соответствующую мзду швейцарам. «Россия»середины девяностых была уже другой гостиницей.

В семидесятых она напоминала солидного советского служащего,уверенного в своем будущем и имеющего хорошую крепкую семью, а по вечерампосещающего любовницу и откровенно берущего взятки, понимая, что прожить назарплату при его расходах довольно трудно. В восьмидесятых она стала похожа набеспутную женщину, потерявшую ориентиры и представление о возрасте, когда всеравно с кем и зачем, но в душе еще остались какие-то светлые позывы, впрочем,не до конца реализованные. В девяностых гостиница больше походила намолодящегося сорокалетнего бизнесмена, вечно озабоченного своим имиджем, неимеющего еще денег на покупку хорошей квартиры, но уже обзаведшегосянепременным «Мерседесом» и сотовым телефоном.

Дронго помнил все метаморфозы, происходившие с этойгостиницей. Когда-то давно здесь часто останавливался его отец, предпочитавшийжить во время командировок именно в этой гостинице. По странной логике судьбы,после своего первого, самого трудного визита за рубеж вернувшийся оттуда Дронгоостанавливался именно в «России».

Стымский не обманул. Молодые люди, стремительно делающиекарьеру, имеют большой потенциал благородства, не успевший еще развеяться из-заразличных потрясений на жизненном пути. Он позвонил в половине шестого, весьмадовольный собственными розысками.

— Я все узнал, — услышал Потапчук его напористый голос. —Отчасти вы были правы, но отчасти оказался прав и я. Летом девяносто первого вЗападной группе войск в Германии служили сразу шестеро Савельевых. Вам дать вседанные?

— Да, конечно.

— Двое из рядового состава, призывники. Один сержант, другойрядовой-водитель. Их данные тоже давать? Они молодые ребята, вернулись домойсразу после демобилизации.

— Нет, их пропусти, только офицеров, — быстро сказалПотапчук, полагая, что солдаты не представляют для них интереса.

— Из подходящих есть только двое. Остальные очень молодые.Один Савельев шестьдесят пятого года рождения, лейтенант-связист. Он служил вГермании только шесть месяцев, потом его перевели в Казахстан. Кстати, он тамдо сих пор и находится. Наверное, уже в их армии.

— Не подходит, — согласился Потапчук, — давай следующего.

— Другой капитан-переводчик. Но это не мужчина, а женщина,Савельева Лидия Марковна.

— Тоже не подходит, — не улыбнувшись, сказал Потапчук, —женщину можешь исключить. А кто остальные двое?

— По-моему, эти как раз то, что вам нужно. Поэтому я выписалболее подробно, — радостно сказал Стымский. Ему было приятно, что сумел оказатьтакую услугу мужу тетки.

— Говори, я записываю, — не разделяя его радости, сухо произнесПотапчук.

— Олег Савельевич Савельев, полковник, в то время начальникштаба дивизии, сорока трех лет. И Петр Игоревич Савельев, подполковник. Онконтрразведчик. Ему было сорок Два. Вот и все.

— Адреса обоих офицеров у тебя есть? — взволнованно спросилПотапчук, записывая данные.

— Точные адреса, возможно, и изменены, оба офицера уволилисьиз армии после лета девяносто первого года. Полковник Олег Савельевич сейчасживет в Санкт-Петербурге, у нас есть его последний адрес и телефон.

— Давай, — попросил Потапчук, записывая все данные бывшегоначальника штаба дивизии.

— А второй Савельев тоже уволился из армии и теперь живет вНовороссийске.