– Не оценил он маминой жертвы?

– Как водится. Когда ругались, кричал, что лучше отец безработный или пьяница, чем никакого. После девятого класса пошел в колледж. Вылетел. Работать не хотел. А пивасик пил да с девицами оттягивался с большим удовольствием. Как будто на него дурно повлияли оба маминых любовника – гуляка и пьяница. Забрали в армию. Вернулся оттуда с невестой. Девка оторви и брось. Но в койке такое вытворяла, что, когда молодые предавались любовным утехам, Зоя, чтоб со стыда не сгореть, из дома убегала. Оба не работали. Мать пыталась их вразумить. За что получала от своего любимого и единственного чада.

– Я видела на ее теле шрамы. Неужели так сильно бил?

– Сначала просто хлестал, толкал, пихал. Потом кулаки в ход пускать начал. Еще и издевался, унижал. Как-то вместе с невестой заперли ее в туалете, потому что гостей привести запретила. И пока она ломилась в дверь, пили с ними и слушали громкую музыку.

– Вот и рожай после этого. – Вкусная еда встала поперек горла. Лора отставила тарелку, в которой как раз напиталась подливой горбушка.

– Даже после этого рожай. – Лицо Сони было серьезным. Она как будто знала, что Лора беременна. – Только не надо себя посвящать чаду. Хотя я думаю, что те женщины, что отказали себе в личном счастье ради детей, просто не любили тех, кто пытался войти в их жизнь. Или не чувствовали, что любят их. Кто-то предложил, они отказались, мотивируя тем, что чужой мужик в доме не в пользу, а во вред. Не были уверены ни в них, ни в себе. Когда все по-настоящему, то дети не бывают чужими, они всегда свои. И растут нормальными. Не беспроблемными, конечно, но и не безнравственными.

– А ты сама хочешь детей? – спросила Лора, посчитав разговор слишком тяжелым. Хотелось немного облегчить его, перевести, как в народе говорится, на нейтралочку.

– Очень. Троих, не меньше. Если все пойдет как планирую, первый у меня появится через три года. В течение следующего десятилетия еще пара. К сорока я стану счастливой главой большого семейства.

– Уже есть кандидат в отцы?

– Нет. Я ни с кем не встречаюсь. Но родить в наше время не проблема. Можно прибегнуть к услугам банков спермы.

– Ты серьезно сейчас?

– Конечно.

– Но ты молода и можешь подождать принца не год, два, а пять, семь. А если он так и не появится на твоем горизонте…

– Я не жду принца, – не дала ей договорить Соня. – И не верю в любовь. Поэтому мое материнство – это лишь моя проблема. И я решу ее без чьей-то помощи.

– Как это… не веришь в любовь? Ты минуту назад говорила о ней. Когда мы обсуждали женщин, отказавших себе в личном счастье во имя детей…

– Неправильно выразилась. Лучше будет так: я допускаю существование любви, но со мной такого чуда не случалось, поэтому я как-то не особо зацикливаюсь на этом. Ждать любви – совершенно точно не жду. И не уверена, что буду рада, если она все же нечаянно нагрянет. Поэтому обойдемся без принцев.

– Ты же актриса. Как ты играешь любовь?

– Видишь ли, мне ни разу не попадались роли трагических героинь. – Соня сказала это, как будто стыдилась. – А сейчас как раз выпал шанс сыграть такую. Как Ларисе Гузеевой когда-то. Как она была убедительна в своей роли…

– Ты о фильме Рязанова «Жестокий романс»?

– О нем. И на момент съемок Гузеевой было меньше, чем мне сейчас. Но она смогла гармонично перевоплотиться в роль бесприданницы времен Островского. И я умудрюсь сыграть успешную современную бабу, которая погибает от руки любимого мужа.

– Твою героиню убивает супруг?

– Да. И она принимает смерть не только с покорностью, но и с благодарностью. Как Лариса из «Бесприданницы». Но с той все ясно, она обесчещена и просто не понимает, как жить дальше. Но моя-то героиня современная женщина. Повторюсь, успешная. То есть не тетеха какая-то деревенская, которой внушали с детства: «Бьет, значит, любит!» И не готовая к тому, что ее от переизбытка чувств забьют до смерти. Вот это непонятно. Это я не знаю, как сыграть. А уж любовь как-нибудь сумею. Не зря же училась пять лет актерскому мастерству.

Лора не стала говорить, что думает. А думала она, что Соня в главном ошибалась. Если ты не любила никогда, то не поймешь поступка своей героини и не сыграешь достоверно, сколько актерскому мастерству ни учись. Но, возможно, она ошибалась. Или недооценивала таланта Сони, поскольку ни разу не видела ее на экране. Поэтому Лора оставила мысли при себе и сменила тему:

– Артур не гей?

– Гей? – Соня расхохоталась. – Нет, самый натуральный натурал. А почему ты спросила? Разве Артур похож на гея?

– Просто ты не веришь в любовь, а я в дружбу между мужчиной и женщиной не верю, а вы очень близки, это заметно.

– Да, я тоже не особо верю в подобную дружбу. Но Артур мой агент и бывший любовник. Так что нас многое связывает.

– Ты не рассматриваешь его в качестве отца своих детей? Все лучше, чем банк спермы.

– Я бы рассмотрела, да боюсь, он не согласится. Как все бабники, он верит в большую любовь и СВОЮ женщину. Перебирая многих, он ищет ее. И как найдет, заделает ей столько Артурчиков, сколько та сможет выносить. А пока пользуется презервативами с самым высоким уровнем защиты.

Она вынула из тарелки размокший в подливе хлеб и сунула в рот. По подбородку побежала оранжевая струйка; смеясь, Соня вытерла ее тыльной стороной ладони, проигнорировав бумажную салфетку, лежащую рядом с тарелкой. Непосредственная. И милая. Пусть и не красавица. Лоре она все больше нравилась.

– У тебя есть записи фильмов, в которых ты снималась? – спросила она, отставляя тарелку. В ней еще оставался гуляш, но Лора уже наелась.

– Да какие фильмы! Сериалы поточные. Я, если вижу, что один из них по телику показывают, переключаю.

– Жаль. Я хотела посмотреть, какая ты на экране.

– Никакая. Меня даже ни одна «сестра» не узнала, хотя это «мыло» для них снимается. Запоминают главных героинь – положительных и отрицательных. А такие, каких играю я, просто мельтешат перед глазами, на них даже внимание не хочется заострять.

– Тогда зачем ты соглашаешься на эти роли?

– Чтобы заработать денежку. Я училась на актрису, я умею только играть. Что и делаю. Как и многие другие. Все те, кто вместе со мной играет проходных героев. Хотя сейчас так много сериалов, что и главных всех не упомнишь. Звездами стали единицы. И то после того, как их заметили и пригласили в большое кино. – Она залпом выпила шампанское. – А я чудом туда попала, в то самое большое кино. На мою роль знаешь сколько звезд пробовалось? А Мэтр им всем меня предпочел. Это и радостно, и сыкотно.

– Как-как? – Лора такого слова не слышала.

– Страшно то есть. Боюсь не оправдать высокое доверие. Тогда все, крест.

– Не драматизируй. Многие актеры проходили через неудачные дебюты в большом кино.