– Именно поэтому я должен задать вам несколько вопросов.Пойдемте, нам лучше где-нибудь посидеть, – предложил Дронго, – и держите зонтиктак, чтобы он защищал вас и нашу спутницу.

– Конечно, – согласился дипломат, наклоняя зонт в сторонуТамары.

Когда они спускались вниз по улочке, Дронго подумал, что иэтот его шелковый галстук придется выбросить. Дождь лил все сильнее. Наконецони добрались до небольшого кафе, где почти не было посетителей. Дронгопопросил принести всем кофе, предварительно узнав, что здесь нет хорошего чая.Когда официант, поставив перед ними три чашечки кофе, удалился, Дронго вочередной раз улыбнулся дипломату:

– Вы давно развелись с Этери Гургенидзе?

– Мы уже давно не живем вместе, – вздохнул дипломат. – Онаизбалованная дочь генерала полиции, у нас, к сожалению, всегда были проблемы.

– Кем был ваш отец? – поинтересовался Дронго.

– Он работал по партийной линии, – уклончиво ответилГозалишвили.

– Кем именно?

– Первым секретарем райкома партии, но последниечетырнадцать лет он работает в профсоюзе.

– Я удивился бы, если бы он по-прежнему работал на партийныхдолжностях, – усмехнулся Дронго.

– У вас есть какие-нибудь удостоверения? – неожиданноспросил дипломат. – Вы меня извините, но я должен знать, с кем разговариваю.

Тамара достала свое удостоверение из сумочки и протянула егоГозалишвили. Тот внимательно изучил и вернул женщине.

– Вообще-то я не сомневался, – сказал он.

– Когда вы узнали о смерти генерала? – сразу задал вопросДронго, не давая ему времени опомниться.

– Мне позвонили родственники и сообщили о его убийстве.Такое циничное преступление! – Гозалишвили возмущенно всплеснул руками. – Унего в доме, можно сказать, на глазах семьи. Таких преступников нужночетвертовать.

– Сообщили в день убийства?

– Да, но поздно вечером. И я сразу поехал к ним домой. Тамбыла моя дочь, вы понимаете мои мотивы?

– Вы поступили очень благородно. Вы с ней увиделись?

– Нет, выяснилось, что ее отправили к сестре матери Этери.Ее часто отправляют к родственникам. Если бы я не улетал в Англию, то забрал быребенка к себе. Этери – женщина со сложным характером.

– Когда вы приехали вечером, там работали следователи?

– Да, там было полно народа. Очень много. Послушайте, вы неиз ФБР? Мне сказали, что завтра со мной хотят поговорить офицеры ФБР,прилетевшие для расследования этого убийства.

– Завтра они с вами поговорят, – успокоил дипломата Дронго.– Скажите, Константин, вы не обратили внимания на какие-нибудь странности вовремя вашего визита? Вы ведь дипломат, человек наблюдательный, должны были всезаметить?

– Вы знаете, сколько там было людей? – оживился Гозалишвили.– Человек тридцать! Или больше. Они расспрашивали соседей, осматривалидеревянную лестницу во внутреннем дворике, балкон. Был даже офицер с собакой…

– Кинолог, – подсказал Дронго.

– Да, кинолог. Там было очень много народа.

– И ничего необычного?

– Нет… почти ничего… Хотя я обратил внимание…

– Говорите.

– Брат генерала Автандил Гургенидзе и его бывший помощник –Виталий Чхиквадзе все время выносили какие-то бумаги. И никто, кроме них, недолжен был видеть эти бумаги. Я еще тогда подумал, что это, вероятно, секретныедокументы, о которых никто не должен знать.

– И ничего не спросили?

– Конечно… нет. Я пытался успокоить мою бывшую жену и моюбывшую тещу. Они были в ужасном состоянии. Прямо у них на глазах произошла этатрагедия. Когда Этери вошла в комнату, убийца был еще там. Он мог выстрелить ив нее, но испугался, бросил пистолет и убежал.

– Больше ничего странного вы не заметили? Я прошу васвспомнить любые детали, мне очень важно, что вы могли увидеть или на что вы обратиливнимание.

– В доме был настоящий хаос, – сообщил Гозалишвили. – И быломного людей из руководства. Приехали прокурор республики и прокурор города,министр внутренних дел и его заместители, министр национальной безопасности иего заместитель. Я позвонил нашему министру, чтобы сообщить о случившемся. Всебыли в подавленном настроении. Убийство генерала произошло почти сразу же послесамоубийства нашего секретаря Совета национальной безопасности.

– Скажите, а военных среди приехавших не было? Вы не виделикого-нибудь из Министерства обороны? Кто-нибудь из военного ведомства?

– Нет, никого не было. Я бы сразу заметил.

– Среди тех, кто сразу приехал, не было генерала Аситашвили?

– Нет, абсолютно точно не было. И никого из военных не было.

– Вы часто встречались с вашим бывшим тестем после того, какрасстались с его дочерью?

– Не так часто, но иногда встречался. Я заезжал за дочерью,и мы виделись. Обычно по вечерам, когда я возвращал дочь Этери.

– У вас с ним были хорошие отношения?

– Очень хорошие. Он был прекрасным человеком.

– Вы виделись с ним после его возвращения из последнейкомандировки?

– Из Вашингтона? Конечно. Об этой командировке написали всенаши газеты. Я приехал к ним сразу после его возвращения.

– И в каком настроении его нашли?

– Уставшим. Он очень уставал после длительных перелетовчерез океан. Вы знаете, всю нашу страну можно облететь за полдня. А тогда былоочень заметно, что он устал.

– Лично вам тесть ничего не рассказывал о своейкомандировке?

– Нет, конечно. Он был настоящим генералом полиции. Никогдане рассказывал своим близким о собственных проблемах.

– Он был пунктуальным человеком?

– Думаю, да. У него все лежало на своих местах. И его столвсегда был в идеальном порядке.

– Решетка на балкон была обычно закрыта или открыта?

– Днем открыта, а вечером на ночь ее закрывали. Он сампроверял решетку и сам ее открывал, никому не доверяя.

– Тогда получается, что в тот вечер генерал сам открылрешетку?

– Может, она уже была открыта? – сделал круглые от удивленияглаза Гозалишвили. – Я точно не знаю.

– Он мог открыть ее незнакомому человеку?

– Ни в коем случае! Он был очень пунктуальным и внимательнымчеловеком.

– У него были близкие друзья?