– Несколько человек, – подумав, сообщил Гозалишвили. – Но ненастолько близких, чтобы входить к нему через балкон. Нет, никто из них непосмел бы войти таким образом. Генерал спустил бы с лестницы такого шутника.

– Кого еще из близких ему людей вы можете назвать?

– Жена, сын, дочь, внуки, – Гозалишвили заметил, что егокофе уже холодный, и брезгливо отодвинул чашечку, – еще, наверное, его младшийбрат, помощник и его друг. У него был очень близкий друг в Москве – генералКудрявцев. Но если бы он прилетел в Тбилиси, об этом написали бы все нашигазеты. Нет, я не могу представить, чтобы генерал Гургенидзе разрешил быкому-нибудь войти в его дом через черный ход.

– Когда вы видели его живым в последний раз?

– За два дня до убийства. Я привез девочку в десятом часу, иЭтери, как обычно, меня отчитала. Она говорит, что я дурно влияю на ребенка инарушаю ее режим. А генерал меня, как обычно, защищал. Но вид у него былкакой-то нездоровый, глаза потухшие, он даже не шутил. Я подумал, что онзаболел. Потом генерал позвал меня к себе и спросил о моем друге – ГурамеМирцхулаве. Его интересовало здание, в котором он сидит. Ну, в общем, ничегоособенного. Мы немного поговорили, и я ушел.

Дронго посмотрел на Тамару. Часы показывали уже половинутретьего. Нужно было решать, как быть дальше.

– Спасибо, господин Гозалишвили, – поднялся со своего местаДронго, протягивая руку дипломату, – вы нам очень помогли.

– Я всегда рад, – пожал ему руку молодой дипломат, – выможете рассчитывать на мою помощь.

– Последний вопрос, – улыбнулся Дронго, – вы не знаете, гдеваш тесть хранил пистолет?

– Обычно в коробке, которую запирал в шкафу. Он никогда недержал оружие на столе, – пояснил дипломат, – боялся, что оружие попадет в рукивнуков – детей сына. И поэтому всегда тщательно запирал шкаф. Правый шкаф отего стола. Все взрослые в доме знали, что ключи от этого шкафа нельзя оставлятьв кабинете.

Гозалишвили улыбнулся Тамаре и, взяв свой зонтик, стряхнул снего дождевые капли.

– Я вам больше не нужен?

Тамара покачала головой. Дронго тоже качнул головой и вдругспросил:

– А вы сами поднимались когда-нибудь с черного хода? Иливсегда входили только через парадную дверь?

Гозалишвили вздрогнул, посмотрел по сторонам.

– Я никогда не поднимался с черного хода, – ответил ондрожащим голосом, – и не нужно меня подозревать. Если я развелся с его дочерью,это не значит, что я готов был убить ее отца.

– Никто этого не говорил, – улыбнулся Дронго. – До свидания.

Дипломат поднял свой зонт. И именно в этот момент раздалсяпервый выстрел. Если бы не зонт дипломата, то стрелявший точно попал бы в цель.Но убийца промахнулся. Пуля прошла между Дронго и Тамарой. Они услышали толькохарактерный щелчок, когда пуля попадает в стену. Но Дронго слишком хорошо зналхарактер таких звуков.

– Ложись! – крикнул он, толкая молодую женщину.

Она упала вместе со стулом. Вторая пуля просвистела надголовой Дронго и тоже попала в стенку. В кафе раздались женские крики,Гозалишвили с испугом глядел на отверстие в своем зонте.

– Падай! – со злостью заорал на него Дронго. – Выстави зонти падай на пол, идиот несчастный! Иначе тебя убьют.

Заторможенный дипломат наконец понял, что от него требуют.Неловко оглянувшись, он упал боком, сбив столик со всеми стоящими на немчашками. И в этот момент третья пуля попала ему в плечо. Дипломат закричал, всепосетители кафе начали прятаться по углам или ложиться на пол. На плече уГозалишвили расплылось темно-красное пятно.

Тамара подползла к стонущему от боли дипломату. И чутьприподняла голову, доставая пистолет.

– Не стреляй! – крикнул Дронго. – Они уже пересталистрелять.

– Не поднимай головы! – потребовала Тамара. – Только неподнимай головы.

Дронго чуть отполз за стол и все-таки поднял голову,выглянув на улицу. Никого не было видно. «Неужели здесь нет полицейских?» – злоподумал он.

Тамара посмотрела на тихо скулившего дипломата и гневнопроговорила:

– У вас не такое страшное ранение, чтобы так плакать.

– Будь осторожна, – попросил Дронго. – Нам лучше подождать,пока сюда не приедет полиция.

– Нам лучше побыстрее отсюда убраться, – отрезала Тамара. –Как я буду объясняться с полицейскими? Почему тебя уже второй раз пытаютсяубить?

– Они не пытаются, – отозвался Дронго.

– Что? – не поняла Тамара, и в этот момент за ее спинойупала чашка, задержавшаяся на краю стола. Раздался женский крик. Тамара решила,что уже слишком долго лежит на полу, и начала подниматься. Стараясь держатьсяближе к стенному выступу, она снова посмотрела на улицу и продолжила: – Я непоняла, что ты мне сказал, но сейчас у нас нет времени на объяснения. Я думаю,нам лучше уйти через черный ход. И вызвать врачей для помощи нашему другу.

– Помогите мне, – простонал Гозалишвили. Пятно на его плечестало гораздо больше.

– Он истечет кровью, – заметил Дронго, осторожно поднимаясьи также прижимаясь к стене.

Тамара обернулась, увидев прятавшегося за стойкой буфетчика.

– Вызовите «Скорую помощь» и полицию, – крикнула онапожилому человеку, потерявшему от страха способность здраво рассуждать. И,снова наклонившись к дипломату, ободряюще произнесла: – Все будет хорошо. Пуляпопала в плечо, думаю, кость не задета. Не нужно ничего бояться.

– Вы еще получите награду за мужество, – не без ирониидобавил Дронго. Дипломат не понял иронии и сделал скорбно-величественноевыражение лица, словно его уже награждали.

На улице послышались крики, двое полицейских бежали понаправлению к кафе. Тамара взглянула на Дронго.

– Нужно уходить, – решительно заявила она. – Выйдем черезчерный ход и вернемся к нашей машине.

– Нет, – возразил Дронго, – выйдем через черный ход и уйдемкак можно дальше от вашей машины. Кажется, полицейские уже близко. Давайбыстрее, потом я тебе все объясню. – И он буквально толкнул ее в сторонубуфетной стойки, за которой была дверь на кухню.

Они ворвались на кухню, напугав двух женщин, и побежалидальше в складское помещение, оттуда выбрались на улицу.

– Может, ты мне что-нибудь объяснишь? – спросила Тамара.

– Потом, – отмахнулся Дронго, – у тебя есть лари? Так,кажется, называют вашу валюту?

– Зачем тебе деньги? У меня есть пятьдесят или шестьдесятлари.