— Приказ, да, — задумчиво кивнул адмирал. — Но как же отечеству польза?

— Тут соглашусь с поручиком, — кивнул в мою сторону полковник — без малейшей, впрочем, приязни как во взгляде, так и в голосе. — Сие Государю нашему виднее, будь он и в Санкт-Петербурге… Да хоть в самом Ново-Архангельске[11]! Кто мы такие, чтобы спорить с его прямым приказом?

— Русские офицеры? — снова не столько спросил, сколько констатировал Чичагов. — Нет-нет, Роберт Егорович, вне всякого сомнения, вы правы, — добавил он тут же — заметив, что полковник явно настроен спорить. — Приказ есть приказ. Его Величество повелел — значит, быть по сему. Подготовьте предписания Ланжерону и остальным — мы выступаем… А вы свободны, поручик, — последнее относилось уже ко мне. — Впрочем, ежели желаете лично узреть плоды трудов своих, можете остаться — отправлю вас к генералу Чаплицу. Он у нас занимает позицию напротив этой пресловутой Студянки. Как раз собирался его отзывать сюда — а оно ж вон как обернулось…

— Охотно, ваше высокопревосходительство! — отсалютовал я главнокомандующему. — Но, если позволите, сперва я хотел бы отыскать раненого флигель-адъютанта Шварценеггера и доложить об исполнении поручения. Казаки повезли его к лекарю — увы, не ведаю, куда именно.

— Ступайте, — не стал возражать Чичагов. — Передайте от меня господину адъютанту пожелания скорейшего выздоровления!

— Благодарю, ваше высокопревосходительство! — повторно приложил два пальца к козырьку кивера я и, повернувшись, поспешил прочь.

* **

— Что такое «не везет» и как с ним бороться, издание второе, доработанное, — мрачно просипел Панкратов.

Разыскать его оказалось куда легче, чем я опасался: на выезде из крепости я столкнулся с моим знакомым казачонком Федькой и, ни на что особо не рассчитывая, спросил, не знает ли тот, куда его товарищи отвезли раненого адъютанта.

— Почему не знаю — знаю, — кажется, даже несколько оскорбился тем, что кто-то усомнился в его осведомленности, паренек. — Вот сюды их высокоблагородие и занесли, — показал он аккурат на соседнюю землянку. — Лекарь с ними там нынче.

С врачом, осматривавшим Виктора, мы едва не столкнулись в дверях — когда я влетел внутрь, лекарь как раз собирался выходить.

— Как он? — довольно бесцеремонно ухватив доктора за выцветший лацкан мундира, спросил я.

— Я сделал все, что было в моих силах, — мягко высвобождаясь, ответил тот. — Но с такой раной…

— Он… умер? — внутри у меня все оборвалось.

— Пока нет.

— Но…

— Все в руках Господа нашего, — коротко бросил лекарь и торопливо выскользнул из землянки.

Я же бросился к раненому.

Мой напарник лежал на спине на грубом деревянном настиле. Грудь Панкратова стягивали не первой свежести бинты, глаза были закрыты, дыхание — едва различимым. На мою попытку его позвать — почему-то сделанную вполголоса — Виктор никак не отреагировал.

Совершенно не зная, что предпринять, я дернулся было к выходу, тут же передумав, вернулся к раненому, снова его окликнул — столь же безрезультатно. Наклонился, прислушался — сам не зная к чему — затем, стиснув обжигающе горячее запястье, зачем-то попробовал нащупать пульс, но не преуспел и в этом.

Тихо выругавшись, достал из потайного кармана своего доломана пузырек гранаты — и в этот момент рука Панкратова резко поднялась, и пышущие жаром пальцы огненными тисками стиснулись на склянке поверх моих.

— Совсем обалдел? — не разлепляя век, выдохнул мой напарник. — В нашем времени здесь над нами метра два земли!

— Так я это… С таймером! — не помня себя от радости, выговорил я.

— С таймером он… Что там Чичагов?

— Все нормально. Выполняет приказ!

— Славно…

— Что были должны, мы сделали, — возбужденно продолжил я. — Теперь нужно уходить, пока ты…

— …копыта не отбросил, — закончил за меня напарник, выдавив на лицо жалкое подобие улыбки. — Сам понимаю. Но еще не сейчас. Уходить — не сейчас.

— Почему? — не понял я.

— Ближайшая резервная точка на другом конце крепости. Пока вся армия торчит внутри — незаметно туда не пройти. То есть ты-то, понятно, пройдешь, а меня остановят — из самых лучших побуждений.

— Ну, скажешь, что хочешь перед смертью в последний раз посмотреть на Березину, — пожал я плечами.

— Нет. Риск слишком велик. Лучше обождем. Если все пойдет, как задумано, скоро девять десятых войска крепость оставит — вот тогда и рванем когти. Не дрейфь, пару часов я протяну — ручаюсь. Заодно убедимся, что не случится какого сбоя… Так что гранату ты пока не активируй. Даже с таймером. Просто держи наготове.

— Хорошо, как скажешь, — сдался я.

Рассчитал Виктор верно: через два часа основная часть армии укрепления покинула. Тихо, без барабанного боя и грома труб, разбившись на небольшие отряды — поди угадай, куда какой направляется. То есть мы-то с напарником это знали, а вот шпионам французов, сыщись такие в лагере Чичагова, головы пришлось бы поломать.

Высунув нос из землянки и разведав обстановку — все шло по плану — я вернулся за Панкратовым.

— Идти-то сможешь? — уточнил запоздало.

— А что, есть выбор? — хмыкнул Виктор, хватаясь за мою руку и тяжело на нее опираясь.

Первая его попытка встать закончилась неудачей — едва приподнявшись, мой напарник сорвался и не упал со своих нар лишь потому, что я успел подхватить его на полпути. Отдохнув с четверть минуты, Виктор рывок повторил, но принять более-менее вертикальное положение Панкратову удалось лишь после того, как я подсел под него всем телом, по сути, взвалив на себя. Тем не менее, результатом раненый остался вполне доволен:

— Вот так! — прокряхтел он. — Теперь — двинули!

Ну, мы и двинули.

Не стану подробно описывать наш путь через опустевшую крепость, замечу лишь, что занял тот у нас добрых полчаса. Может, вышло бы и быстрее — даже с нашей незавидной скоростью — но дважды нам пришлось терпеливо пережидать, пока с дороги уберутся направлявшиеся по своим делам солдаты, а однажды — возвращаться и менять маршрут: прежним незадолго до нас катили пушку, да у лафета колесо отвалилось, и теперь взмыленный артиллерийский расчет устраивал вокруг своего охромевшего детища какие-то ритуальные танцы.

Но все на этом свете рано или поздно заканчивается, подошла к финишу и наша с Виктором одиссея. Вот он, последний поворот, а сразу за ним — площадка, заранее облюбованная моим напарником для эвакуации…

Оказалось, однако, что удобное место приглянулось не только нам. В самом центре заветного пятачка гордо стоял барабан (уж не тот ли самый, что служил недавно табуретом его высокопревосходительству адмиралу?). Полдюжины праздных казаков сгрудились вокруг него, затеяв игру в кости, еще трое или четверо — похоже, болельщиков — расположились поодаль.