– Набездельничался? Пошли репетировать.

Остаток дня, вечер и часть ночи были заняты под завязку. Разработка нового фокуса, шлифовка старых навыков, занятия акробатикой, выступления перед публикой… Свободного времени у Анри не было вообще. Во втором классе его собрались оставить на второй год, но Генрих сходил к директрисе и решил проблему. Школьная начальница очень любила подарки, поэтому Анри с тех пор без проблем на одних тройках переползал из класса в класс. Оценок «удовлетворительно» он не заслуживал, пареньку даже двойки было много, его знания по всем предметам равнялись нулю. Заданий он не выполнял, на уроках тихо спал, потому что ложился, как правило, в районе двух часов ночи. Почему так поздно? Отработав выступление, надо смыть грим, принять душ, а главное, «зарядить» оборудование для завтрашней работы. Поверьте, это не просто и требует времени. Учителя знали, что мальчику Донелли нужно натянуть тройку, и к доске его не вызывали. Анри никому не доставлял проблем, молча сидел на последней парте, и если не дремал, то рисовал шаржи на присутствующих. Как-то раз педагог по физике заглянула в тетрадь Донелли и пришла в восторг.

– Да у тебя талант! Надо посещать художественную школу. Отец видел твои работы?

– Только не рассказывайте ему, – взмолился Анри.

– Почему? – не поняла учительница. – Он будет тобой гордиться.

Анри не мог сказать ей правду: Генрих считал, что сын обязан стать фокусником, все остальные занятия он называл дурацкими глупостями. Донелли бы и в школу сына не записал: зачем циркачу математика, русский язык, биология? Ему надо стать прекрасным акробатом и жонглером, обучаться искусству иллюзиониста, а не столбики решать. Но если ребенок не ходит в школу, органы опеки наказывают родителей, и только поэтому Анри маялся в классе. Умение сына рисовать бесило отца. Но педагог-то считала иначе. Она не вняла просьбам мальчика, позвонила Генриху и расхвалила талант его отпрыска. Старший Донелли надавал сыну оплеух и сурово заявил:

– Похоже, у тебя слишком много свободного времени, раз на мазню его хватает. Пора заканчивать лодырничать, надо сосредоточиться на профессии.

Через месяц Генрих представил в школу медицинские справки, утверждавшие, что в связи со слабым здоровьем Анри должен обучаться дома. И больше мальчик уроки не посещал. Теперь он целый день занимался с отцом, который держал его на коротком поводке. Анри лишился возможности рисовать. Раньше он покупал альбомы и карандаши на сэкономленные от школьных завтраков средства, а сейчас папа больше не давал ему мелочь на чай с булочкой. Когда запас художественных принадлежностей иссяк, Анри попросил у отца немного денег. Узнав, на что сын собрался их потратить, Генрих рассвирепел:

– Запрещаю тебе думать о рисовании. Ты Донелли. Артист не в одном поколении. Учись мастерству. Я в твоем возрасте как губка впитывал от отца знания, работал лучше многих взрослых! Лентяй!

В четырнадцать лет Анри взбунтовался и заявил отцу:

– Не желаю стоять за прилавком в «Стране чудес», не хочу выступать на корпоративах и чужих праздниках.

– С ума сошел? – почти мирно отреагировал Генрих. – Ты Донелли, потомок великой династии.

– Плевать я хотел на династию, – пошел в разнос подросток, – мне хочется рисовать. Все! Я поступаю в художественное училище.

Присутствовавшая при разговоре Светлана прикрыла голову руками. Генрих отличался гневливостью, он легко раздавал детям пощечины и затрещины. Девочка боялась, что отец впадет в ярость и ей достанутся колотушки просто так, за компанию с братом.

Но папенька отреагировал нестандартно:

– Предпочитаешь мазать красками бумагу? Пожалуйста. Удерживать тебя не стану.

Анри не поверил своим ушам.

– Разрешаешь мне учиться на художника?

– Нет проблем, – пожал плечами отец, – если решил, ступай прямо сейчас подавать документы. Но тогда потеряешь право считаться членом династии Донелли. Я назначу наследницей Свету, ей передам все секреты и оборудование.

– На здоровье, – ответил Анри и помчался в училище, не чуя под собой ног от радости.

Назад Анри вернулся мрачнее грозы. Оказалось, что одних шаржей для поступления недостаточно. Нужно представить целую кипу разных работ: пейзаж, натюрморт, графику, акварель, портрет. Пройти творческий конкурс. А потом – вот она, главная засада: сдать вступительные экзамены: сочинение, литература, немецкий, английский или французский, любой иностранный язык на выбор. Подросток понял: ему ни за что не получить даже тройки, но решил все же заполнить анкету и сдал ее в приемную комиссию. Пожилая женщина просмотрела документ, вскинула брови и сказала:

– У вас в автобиографии в шести предложениях пятнадцать грамматических ошибок. И нехватка работ для прохождения творческого конкурса. Мой вам совет: подтяните основные школьные знания, тщательно подготовьтесь с репетитором, сделайте необходимые рисунки и на следующий год приходите. Сейчас вы не поступите.

Глотая слезы, Анри вернулся домой, позвонил в дверь, но ему не открыли. Отец сказал в домофон:

– Ты отказался быть последователем Донелли. Убирайся.

– Куда же мне идти? – растерялся мальчик.

– Не моя печаль, – буркнул папаша.

Анри сел на ступеньки и всю ночь провел на лестничной клетке. Утром Света приоткрыла дверь и шепнула:

– У папы хорошее настроение, вымаливай прощение на коленях.

Пару часов Анри валялся в ногах у отца, и Генрих разрешил сыну жить дома, однако выдвинул условие:

– Еще раз заговоришь про карандаши-краски, не останешься в семье.

Анри молча утер слезы и отправился репетировать новый фокус. Мальчик понял: он не умеет правильно писать, читает по слогам, математику совсем не освоил. Его судьба помогать отцу. Другого пути нет…

Анри замолчал.

– Ну и ну! – возмутился я. – Учителя молчали, органы опеки не заинтересовались ребенком, который обучается на дому. Всем было наплевать на подростка. Генрих сатрап! Неужели ни один человек из окружения вашего отца не встал на вашу защиту?

Анри пожал плечами.

– Какие претензии можно было предъявить отцу? Он меня кормил-поил, одевал, обучал мастерству. Я стал одним из лучших в своей области. Я знаменитый мистер X. У меня есть гениальный фокус под названием «Коронный номер мистера X». Народ молится, чтобы его увидеть. Генрих меня зауважал. Кое в чем я его обошел! Он стал мной гордиться. Отношения у нас наладились, я понял: мое предназначение – дарить людям радость.

Анри замолчал.

– Хорошие слова, – одобрил я, – но что-то неладно в Датском королевстве. Вы по-прежнему хотите заниматься живописью, и, похоже, авторитарный родитель полностью контролирует вашу личную жизнь.

Анри положил руки на стол.

– Пару лет назад мне понравилась одна покупательница, Лариса жила с мамой, семья небогатая. Лара работала на почте, там оклад маленький. У нас разгорелся роман, я сделал ей предложение. Ларка его приняла. Отец же…