Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тише, девочка, — повторил Зверь и поцеловал в висок. — Тише, родная. Ты до смерти перепугаешь всех волков в этом замке, — заметив, что я пришла в себя, Фиар добавил: — И в его окрестностях.
До меня с запозданием стало доходить происходящее.
Я в кабинете отца, наедине с мужчиной.
Который волею отца… мой муж.
Муж.
И другого у меня не будет…
И вот он держит меня на руках, а я прижимаюсь к нему всем телом и плачу, как ребенок.
— Лирей, — мягко сказал Зверь и снова поцеловал. На этот раз в макушку. — У тебя только две реакции на мою близость. Или ты падаешь в обморок от страха, или плачешь, сетуя на свою долю. Я настолько неприятен тебе?
Закусив губу, я покачала головой.
— Тут другое, — прошептала я, сжимаясь в комок и боясь даже шелохнуться. Потому что близость с ним, жар его тела, голос, низкий, хриплый, вкрадчивый, — он раздается над самым ухом. Все это заставляет голову кружиться, сердце то замирать, то биться с утроенной скоростью, а я… я понятия не имею, как на это реагировать.
— Что же? — тихо выдохнул Зверь прямо мне в волосы.
— П-поставьте меня. Пожалуйста. Вот, — пролепетала я.
Вопреки просьбе, меня чуть сжали в объятиях, прижимая к себе еще ближе, и, прежде чем я успела подумать, как здесь хорошо, уютно и безопасно, с явной неохотой поставили на ноги. А потом придержали за плечи, терпеливо ожидая, когда смогу твердо стоять на ногах.
— А можно, — Зверь приподнял брови, изображая крайнюю степень заинтересованности тем, что сейчас скажу, — еще немного вина?
Фиар в третий раз наполнил мой бокал.
К этому времени я уже сидела в кресле. А на коленях у меня стояла та самая шкатулка. Несмотря на то что лежал в ней один-единственный запечатанный конверт, она была тяжелая. А может, тяжелая именно поэтому? Потому, что конверт был адресован мне? На нем было написано мое имя и стояла сургучная печать. Я узнала отпечаток перстня отца.
— Я понимаю, нелегко узнать такое, Эя, — сказал Зверь, передавая мне бокал. Когда я растерянно пригубила, принял его обратно и поставил на стол. — Можно было и не показывать тебе завещание Анжу и свидетельство о заключенном родовом браке. Ты и сама знаешь, что я говорю правду. Наша связь, о которой ты узнала сразу же после заключения брака, которая является лучшим доказательством того, что я не лгу, говорит сама за себя. Твой отец хотел рассказать тебе, он собирался это сделать, но…
— Но он не успел, — прошептала я, чувствуя на щеках мокрые дорожки.
— Откуда?.. — начал было Зверь, но замолчал.
— Я видела вас, — тихо произнесла я. — Еще там, у Велеса. Когда получала посвящение. Он показал мне, чтобы не думала, что отца убил кто-то из свободных. Я видела вас вплоть до того момента, как он передал тебе эти свитки, — я покосилась на свидетельство о заключении родового брака и на завещание герцога Ньюэйгрина, Анжу Альбето, — и сейчас увидела… в самый последний момент. А потом отца не стало.
Фиар нахмурился. Но одновременно с этим на его напряженном лице проступило облегчение.
— Поэтому так кричала? — тихо спросил он.
Я представила, как, должно быть, это выглядело со стороны. Он сообщает, что мы женаты. А я ору белугой и бьюсь в истерике. И снова чуть было не теряю сознание…
Несмотря на трагизм ситуации, навеянный воспоминаниями Зверя, я улыбнулась. И Фиар ответил на мою улыбку.
— Ну что же, — протянул он. — Знать, что твою жену испугал не сам факт замужества, а некстати подвернувшееся воспоминание… Твой магический дар позволяет тебе путешествовать по воспоминаниям, Эя, — серьезно добавил он. — Не только собственным, но и чужим. Анжу говорил, что, когда ты войдешь в силу, сможешь воссоздать в своей памяти всю историю своего рода… Смутные века… И то, что предшествовало им…
— Я, — пробормотала я, часто моргая, — я не знала…
Зверь кивнул.
— Что ты могла знать, сидя взаперти в Ньюэйгрине? Никто, кроме отца, не знал твоей тайны… Кто-то догадывался…
— Церковники? — хрипло спросила я.
Зверь кивнул снова.
А затем указал глазами на письмо.
— Твой отец передал это для тебя.
Я закусила губу и надорвала конверт.
Вскоре на колени выпал листок.
Судя по исписанной части, письмо было коротким. А по неровным буквам, по тому, как строчки набегают одна на другую, отец спешил, когда писал. Возможно даже, у него тряслись руки.
Моя милая, моя любимая дочурка Эя!
Если ты читаешь эти строки, я мертв. Но не плачь, милая. Не хочу допускать и мысли о том, что ты несчастна.
Осознание, что я сделал все для твоего счастья и безопасности, согревает мою душу в мои последние дни. Увы, я узнал слишком много и должен уйти. Чтобы отвести подозрения от своей семьи.
Все же я смог защитить тебя, моя маленькая дочурка. Я защитил тебя в самом детстве, когда ты была совсем крохой.
Надеюсь, эти строки ты читаешь, когда уже выросла и созрела для брака. Хоть мне и не дано видеть будущего, уверен, что ты выросла и превратилась в ослепительную красавицу.
Узнав, что я заключил родовой брак от твоего имени, не спеши осуждать меня.
Поверь, этот брак, Лирей Анжу Альбето, — твое единственное спасение. Подробности и причины тебе поведает твой муж. Он единственный, обладающий достаточной силой, чтобы защитить тебя.
В доказательство, что это моя воля, я посылаю ему наш фамильный герб. Он отдаст наследие рода Альбето тебе, и это будет значить, что ваш союз заключен.
Я надеюсь… Я почти уверен, что в день, когда риолин вернется к моей наследнице, к самому сильному магу за семь поколений нашего рода, к тебе, моя милая дочурка, наследная герцогиня Ньюэйгрин, леди Лирей Анжу Альбето, к твоему мужу вернется его истинная ипостась.
В день, когда Фиар передаст тебе камень, он получит недостающую силу, которой оказалось недостаточно у меня, от моей прямой наследницы и своей супруги, связанной с ним кровным браком.
И его волк пробудится.
Я хочу, чтобы ты знала, моя крошка, я всегда буду любить тебя. И я счастлив, что могу позаботиться о тебе даже с далекой Звезды.
Ты — мое счастье, моя любовь, милая.
И надежда нашего мира.
Фиар поведает тебе о пророчестве.
Мы думали, что «кровь от крови свободной с кровью чародея» — это я. Поскольку мы с Фиаром, с моим братом, имя которому Зверь, смешали кровь. Но только сейчас я понял, что мы ошибались.
Речь в пророчестве шла не обо мне, а о тебе.
Это ты — кровь от крови свободной и при этом кровь чародея, милая Лирей.