Я кивнула, не отвечая.

— Мы связаны, Эя, — подтвердил мои мысли Андре.

Я снова кивнула, принимая этот аргумент. Фиар с Альбиной тоже были связаны.

— Зачем ты пришел, Андре?

Он вздрогнул от этого вопроса. И все же ответил:

— Я пришел за тобой, Эя. Я знаю, что делать, чтобы спасти тебя.

— Несмотря на то, что я маг? — не сдавалась я. — И магия моя пробудится от… слияния?

— Я люблю тебя. Всегда любил. И буду любить. Любую.

Он так странно сказал это слово — «любую»… Но мне было не до мыслительного анализа. Слишком было больно, неприятно на душе. Липко и душно. Мне словно не хватало воздуха. А хуже всего было то, что мои детские чувства к Андре… Они словно проснулись. И несмотря на то, что мне было откровенно гадко, я не могла не признать, что меня тянуло к нему. Слишком у нас было много общих воспоминаний. Слишком многое было связано с ним.

Я вспомнила письмо от мамы, слова: «Подумай об Андре». Подумала так и усмехнулась собственным мыслям. От мамы ли?.. Можно было сейчас спросить об этом у Андре. Но рот попросту не открывался. Я больше не верила ему. Как бы ни хотела… Не могла поверить.

— Лирей, — глухо позвал меня Андре. Должно быть, понял по моему взгляду.

Я покачала головой. А когда он приблизился на шаг, отступила.

— Стоит мне закричать — здесь будут волки, — тихо сказала я. — Я больше чем уверена, они до сих пор не напали только из уважения к моим чувствам. К чувствам своей госпожи.

— Лирей, — повторил Андре и посмотрел на меня умоляюще.

— Уходи, — попросила я.

— Эя…

— Уходи.

Не говоря ни слова, Андре скрылся в кустах.

Ничего не напоминало о его присутствии. Уже давно.

— Я привыкла, что ты умер, — прошептала я.

«А к тому, что предал меня, — нет», — подумала, но не смогла произнести вслух.

Кусты справа зашевелились. Я даже не посмотрела туда и совсем не удивилась, когда из них вышел Фиар.

Он видел все. Все слышал. Как его жена обнималась с другим мужчиной — тоже, — пронеслось в голове. И при этом было как-то… все равно.

— Ты не ушла, — сказал Фиар.

Я покачала головой. Я и вправду не ушла.

— Почему? — спросил волк.

Я посмотрела ему в глаза.

— Я твоя жена.

Зверь посмотрел на меня долгим взглядом. Я не опустила глаз. Просто было как-то все равно. Я чувствовала опустошение, словно из меня вынули душу и вывернули ее наизнанку. И теперь непонятно, как быть. Как сделать все, как было. Как жить дальше.

— Почему не закричала? Не позвала на помощь? — продолжал наседать Зверь.

Улыбка вышла кривой. Невеселой.

— Он бы ничего мне не сделал, — сказала я, а когда Зверь хотел возразить, добавила: — В такой близости от замка. Он никогда не был дураком.

— Ты давно его подозревала? — спросил Фиар.

Я пожала плечами.

— С тех пор, как получила от него голубя, — я задумалась, говорить или нет, а потом решилась: — Со вчерашнего вечера.

— Ты так просто говоришь мне об этом, — нахмурился Зверь.

Я пожала плечами.

— Я твоя жена.

Фиар сделал шаг. А я подумала, если сейчас он прикоснется ко мне, поцелует, скажет, что я принадлежу ему, что я его по праву, я закричу. Но Зверь замер. Смотрел на меня, словно выжидал чего-то. Я перевела дыхание и поняла, что стало легче дышать. Не намного, но все же.

— Не делай так больше, Эя, — тихо сказал Зверь.

— Как? — безразлично спросила я, подумав, что он имеет в виду, должно быть, наши с Андре объятия. При одном воспоминании о них меня передернуло.

— Не подвергай себя опасности, — серьезно проговорил Фиар.

Я пожала плечами.

— Я получила голубя ночью. Тревожить тебя не могла. А утром тебя не было в замке.

Зверь подошел совсем близко. Почти вплотную. Я привычно опустила взгляд. Не потому, что боялась смотреть в глаза альфе, а потому, что… не хотелось смотреть ему в глаза.

Твердые пальцы обхватили мой подбородок и подняли вверх.

— Посмотри на меня, Эя, — приказал Фиар.

Я вздрогнула, но подчинилась.

— Никогда не лги мне, — сказал Зверь.

Сглотнув, я кивнула.

Он продолжал смотреть долгим взглядом, словно что-то хотел увидеть в моих глазах. Не знаю, увидел или нет. Но произнес тихо:

— И никогда больше не подвергай себя опасности.

Его пальцы отпустили мой подбородок, но я продолжала стоять и смотреть на него. Когда с запозданием дошло, что смотрю в глаза альфе Стаи Семи Лесов, стало не по себе. Но взгляд не отвела. И показалось, что этого от меня и не ждали.

— Мне не грозила опасность, — сказала я тихо. Когда Зверь нахмурился, а глаза его полыхнули огнем, добавила еще тише: — Он ничего бы мне не сделал.

Зверь нахмурился еще больше, а потом поднял руку. Указывая глазами на небольшой плоский браслет из странного материала на запястье, он словно приглашал к нему прикоснуться.

Я кивнула и осторожно положила пальцы сверху. К моему удивлению, они прошли сквозь браслет. Хоть моя рука лежала на матовой поверхности, под пальцами я ощущала горячую кожу оборотня.

— Знаешь, что это? — спросил Зверь и я покачала головой.

— Кажется, я видела его раньше, — пробормотала я. — И с ним ничего не случается после оборота. Как… с остальной одеждой. Но что это, я не знаю, — я пожала плечами, — как-то не задумывалась. Не до того было.

И это была чистая правда.

— Подарок Анжу, — пояснил Зверь, и я часто заморгала. — Браслету и вправду не страшен ни оборот, ни полуформа. Более того, он продолжает работать.

Я не удержалась и снова провела пальцами по матовой поверхности. Ощутив руку Зверя, сглотнула и отдернула пальцы.

— Для чего он? — спросила я.

Зверь кивнул.

— Правильный вопрос, Эя. Анжу дал его мне, чтобы я мог издалека определять церковников.

Меня передернуло. Слишком явно перед глазами встал фиолетовый шатер, гроза, что грохочет снаружи и происходящее внутри.

— Браслет предупреждает меня об опасности, — сказал Зверь. — Тот, с кем ты только что встречалась, готовил тебе ментальное вмешательство.

И вот вроде бы было все равно, пусто, даже опустошенно, но как-то все равно. А от этих слов Зверя вдруг стало больно. Невыносимо больно. Глаза защипало, а горло словно что-то сдавило. Андре? Мне? Ментальное вмешательство? Нет! Этого просто не может быть! Но память услужливо подбросила картину, как мы с Андре бежали из Ньюэйгрина, показала пустые глаза Милы, голубой свет, что течет из ее рта и стекает в священный сосуд, опустошая память… С Милой Андре смог. Почему со мной не стал бы делать подобное?