БАМ! – улетела еще одна ракета.

– Нет-нет, я дома. Вот! Видишь? Корабль меня заметил.

Корабль вроде бы менял курс, направляясь ко мне. Я побежала обратно к штурвалу, сдернула парео и обмоталась им. Схватила сумку с ракетами, подняла весло с привязанной к нему красной футболкой и принялась бешено махать над головой, выплясывая джигу.

– Сегодня вечером буду на Гавайях! Радость гостей-хаоле[20]. Живут там в неге и холе. И нет там страха и горя.

– ПОДОЖДИТЕ! – прокричала я.

Я бросила весло и запустила еще одну ракету. Потом я запустила сигнальную ракету с парашютом, потом еще одну ракету с парашютом.

– ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УЙТИ. ПОЧЕМУ ВЫ УХОДИТЕ? – вопила я, обращаясь к далекому силуэту корабля. – Что же делать? Я должна их остановить.

Я нашла зеркало, припрятанное за нактоузом, и с его помощью начала подавать световые сигналы.

Корабль и не думал менять курс, – должно быть, это была оптическая иллюзия или же просто подвело мое огромное-преогромное желание, чтобы меня нашли.

Все, что мне оставалось, – метаться по палубе, выкрикивая ругательства:

– БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ! ЭТО БЕЗУМИЕ. ВОТ ЖЕ Я, СРЕДИ БЕЛА ДНЯ, И ВЫ МЕНЯ НЕ ВИДИТЕ. КОРАБЛЬ ПРИДУРКОВ! КАК ВЫ МОГЛИ НЕ ЗАМЕТИТЬ ЧЕРТОВЫ РАКЕТЫ? – С этими словами я схватила рукоятку лебедки и принялась колотить по гику, пока не выдохлась. Бросила рукоятку, подняла недоеденную баночку сардин и вышвырнула за борт. В кокпите у меня подкосились ноги, и, рухнув на пол, я разразилась рыданиями.

– Это безумие. Я сошла с ума.

– Ты не сходила с ума.

– Я СВИХНУЛАСЬ, – прокричала я в небеса.

– Ты просто сказала «гоп» раньше, чем перепрыгнула.

– Я думала, они меня увидели.

– Да, ты права, должны были увидеть. Держись, милая. Ты почти у цели.

Я не могла высказать вслух то, о чем думала, иначе Голос добил бы меня. Но я всем сердцем желала, чтобы мы никогда не покидали Таити. Я понимала, что думать об этом бессмысленно, но ничего не могла с собой поделать. В носу стоял влажный запах соленого тумана. Когда же я снова почувствую запах суши: жирной, черной земли, насыщенной густыми ароматами? Я вспомнила, как мы с Ричардом впервые увидели вулканы Островов Общества и как, приближаясь к Таити, почувствовали в ветре запах земли…

– Ричард, я чую землю. А ты?

Ричард шумно втянул воздух носом и улыбнулся:

– Ты чертовски права, милая. Никогда не думал, что земля вулканов пахнет так упоительно и разнообразно.

– Это все из-за цветов. Франджипани и гардения обожают влажный воздух. Между прочим, это цветы любви. Я сплету тебе гавайскую гирлянду, милый.

– Звучит заманчиво.

После стольких дней, проведенных в уединенных деревнях, мы с волнением предвкушали шумный и суетливый Таити. Мысли о том, как мы достигнем земли, какие маленькие радости ждут нас там – зайти в bureau de poste[21] за письмами, съесть гамбургер с картошкой фри, – наполняли нетерпением. Какое наслаждение позвонить домой. Я сгорала от желания услышать последние сплетни о том, кто, что, с кем, и признания, как все по нам скучают. Но прежде всего нам предстоит зарегистрироваться на таможне. Не имело значения, что мы еще три месяца назад зарегистрировались на Хива-Оа: Таити не входит в группу Маркизских островов или в архипелаг Туамоту, этот остров принадлежит к числу Наветренных островов третьей группы островов Французской Полинезии – архипелага Общества.

Когда мы вошли в гавань Папеэте, наш мир изменился за считаные мгновения. Воздух был насыщен выхлопами бензина и дизеля. Вокруг кипела жизнь. Мы шли на двигателе, осматриваясь, где бы пришвартоваться и спустить на воду тузик. Затем, выбрав местечко у причала, подошли кормой.

– Эй, на «Майялуге», – жизнерадостно прокричал кто-то с набережной, как только наша яхта встала у причала параллельно другим лодкам. – Как путешествие?

– Фантастика, – прокричал Ричард в ответ Жан-Пьеру, владельцу «Рашабы», одномачтовой стальной яхты, на которой жила его семья из четырех человек – с ними мы познакомились на Маркизах.

Отключив всю электронику и убрав паруса, мы взяли паспорта, документы на судно, подали кормовые швартовы и спрыгнули на сушу.

Асфальтированная дорога, бульвар Помм, пролегала параллельно набережной. Шум проносящихся автомобилей, мопедов, суматошное движение велосипедов и обилие людей немного ошеломляли, но и будоражили тоже.

– Боже мой, – сказал Ричард, – да это настоящий зоопарк.

Таможня оказалась рядом. Войдя, мы отдали паспорта офицеру с суровым лицом. Все наши личные бумаги и документы на «Майялугу» были в порядке, из них следовало, что мы приписаны к Хива-Оа. Нас зарегистрировали мгновенно. И теперь мы мечтали поесть.

По обеим сторонам бульвара выстроились les roulettes, маленькие грузовички вроде закусочных на колесах, которые специализировались каждый на своем блюде. Перейдя улицу, мы не знали с какого roulette начать. Здесь были блинчики, стир-фрай с лапшой, курица с рисом, мороженое, гамбургеры, а еще стейки и картошка фри, шиш-кебаб – только выбирай.

– Ух ты, как вкусно пахнет, – сказала я. – Первым делом я хочу brochette[22].

– А что такое brochette?

– Шиш-кебаб.

– Звучит недурно. Но я умираю, хочу стейк. – Ричард улыбнулся и облизнул губы.

Я съела шиш-кебаб, блинчик и большой рожок с двумя сортами мороженого, шоколадным и мятным шербетом. Ричард заказал для себя все то же самое, только в два раза больше. Покончив с едой, мы чувствовали себя раздувшимися колобками.

На почте мы отослали письма, написанные по пути от Макемо до Папеэте, и получили восемь писем, отправленных нам до востребования. Заинтригованные таким количеством корреспонденции, мы решили не звонить домой, пока не прочтем их все на борту «Майялуги», в спокойной обстановке – позвоним домой на следующий день.

В супермаркете мы купили кунжутные крекеры и выбрали бри среди бесконечных рядов свежего сыра, а Ричард углядел мерло, которое, как он утверждал, обязательно мне понравится. Возвращаясь на яхту, мы заглянули на рынок за помидорами, красным луком и яблоками.

Уютно устроившись в кокпите, потягивая шелковистое, с фруктовым оттенком мерло, я распечатала первое по дате письмо от матери. Ну надо же, в компании друзей она познакомилась с неким Брайаном, у них так много общего, писала она, потому что он тоже работает на яхтах. Только он занимается механикой и электричеством. Она приписала, что бизнес по полировке и шлифовке, который я ей оставила, процветает.