Семен и Иван переглянулись.

– Ну и как тебе? – спросил Иван.

Семен пожал плечами:

– Ушлая дамочка. Голыми руками ее не возьмешь. Зуб даю, если и дойдет до суда, то он будет не в нашу пользу. Скверно то, что в расписке действительно никак не указано, что деньги даются в обмен на дарственную. Дура твоя Катя, ох дурында.

– Что ты хочешь от нее? Ей и двадцати не было, когда эта тварь ее обработала. – Иван со злостью посмотрел в окно на отъезжающий внедорожник.

Официант принес кофе и удивленно оглядел пустой стул, на котором пять минут назад сидела Ахметьева.

– Ставьте, ставьте, – велел ему Семен. – Я с удовольствием выпью.

– Так что делать-то? – расстроился Иван. – Ничего нам не светит? Так и отдать квартиру этой ведьме?

– Я думаю, для начала все же стоит сходить в суд, подать иск. Поглядим, что они там скажут. А уж если ничего путного не выйдет, будем решать.

Иван кивнул. Его охватила решимость бороться за Катю, чего бы это ни стоило. В конце концов, расписка нашлась, а это уже хорошо. Под лежачий камень, как говорится, вода не течет, так что Семен прав.

– Завтра займусь этим, – пообещал другу Иван.

– Займись, – одобрил тот. – Будем на связи. Да, кстати, тебе от Ритки привет. Она все грезит пообщаться с твоей Машей, разузнать у нее про Америку. Прямо мозг мне проела. Баба, что с нее взять. – Семен снисходительно усмехнулся и протянул Ивану руку. – Ну, бывай.

На следующий день Иван поехал в суд. Пожилой адвокат долго рассматривал расписку, вертел ее в руках то так, то сяк.

– Скажу откровенно, шансы невелики. – Он посмотрел на Ивана поверх очков. – По сути это не документ, бумага не имеет юридической силы. Где паспортные данные, по какому поводу обещана такая огромная сумма? Если это долг, то где об этом сказано?

– Деньги обещали девушке в обмен на то, что она подарит свою квартиру и выпишется оттуда, – с готовностью подсказал Иван.

К его удивлению, этот факт никак не вдохновил адвоката и даже не вызвал у него сочувственных эмоций.

– Как мы докажем эту связь юридически? – спросил он у Ивана.

Тот пожал плечами и сделал неопределенный жест.

– Вот именно, никак. Расписка действительно является гражданско-правовым документом, но в вашем случае она составлена в корне неверно. В суде такие документы уважением не пользуются. Но тем не менее… – Адвокат снял копию с расписки и прикрепил в папку. – Пишите заявление и ждите.

– Сколько ждать? – спросил Иван.

– Этого я вам сказать не могу. Может две недели, а может месяц. У судьи есть дела поважнее вашей бумажки.

Иван кивнул и сел писать. Под заявлением была нужна подпись Кати, он договорился, что принесет бланк на днях.

Из суда Иван вышел злой и раздраженный. Неужели нет никакой управы на эту Ахметьеву?

Он позвонил Семену. Тот был занят, отвечал кратко.

– Понял, Палыч, понял. Буду думать. А иск подавайте, мало ли, вдруг да повезет.

Не слишком обнадеженный, Иван поехал по заказам, потом на рынок за инструментами и запчастями, оттуда снова на работу. Домой он вернулся после восьми вечера, вымотанный до предела и голодный как волк.

Подходя к подъезду, Иван увидел Катю. Та сидела на корточках и кормила тощую облезлую кошку, кидая ей ломтики нарезанной сосиски.

– Привет, – поздоровался Иван.

– Привет! – Она бросила последний кусочек, встала и подошла к нему. – Мне их так жалко. – Она кивнула на кошку.

– Да, – согласился Иван, – им сейчас не сладко приходится. Холод собачий, еды нет.

– Я ее каждый день буду кормить, – воодушевленно проговорила Катя и чмокнула его куда-то между ухом и щекой.

– Ты моя мать Тереза. – Он улыбнулся. – Думаешь, эта кошка единственная здесь? Их тут добрый десяток.

Как бы в подтверждение его слов из подвального окошка вылез здоровенный серый кот, огляделся, принюхался и громко требовательно мяукнул. Катя тут же вытащила из-за пазухи новую сосиску. Иван смотрел, как она возится с котом, на душе у него воцарялся мир и покой, несмотря на повисший в воздухе вопрос с Ахметьевой.

Катя обернулась, поймала его взгляд и улыбнулась:

– Это у меня от мамы. Она ужасно любила животных. У нас раньше, когда я маленькая была, жила собака. Большой такой ротвейлер по кличке Пусик.

– Странная кличка для большого ротвейлера, – усмехнулся Иван.

– Ничего не странная. Он действительно был пусик-лапусик, добрый и ласковый, безобидный, как тюфяк.

Кот тем временем доел сосиску и, облизываясь, отошел. Кошка принялась вылизывать грязную кудлатую шерстку. Иван почувствовал, что замерзает.

– Пошли домой, – сказал он Кате.

– Идем. – Она вздохнула и с сожалением поглядела на кошек.

В квартире вкусно пахло тушеной курицей с приправами. Маша в кухне гремела кастрюлями.

– Ты чего не помогаешь? – спросил Иван Катю, невольно сглатывая слюнки.

Она небрежно отмахнулась:

– Ты же знаешь, я терпеть не могу готовить.

– Пришли? – Маша выглянула из двери. – Давайте за стол. Все горячее.

– Я не голодна, – быстро проговорила Катя и шмыгнула в комнату.

Иван покачал головой, вымыл руки и сел ужинать.

– Как день прошел? – спросил он у Маши.

Та пожала плечами:

– Нормально.

– Я смотрю, вы не слишком расположились друг к другу?

– Почему? Что, по-твоему, мы должны обниматься и целоваться? Лучше скажи, чего так поздно пришел?

– По делам ездил, – уклончиво ответил Иван.

– А чувствуешь себя нормально? – Маша глянула на него внимательней.

«Сейчас спросит про таблетки», – подумал он, и точно.

– Лекарство принимал? – тут же поинтересовалась Маша.

– Да.

Он приготовился к новым вопросам по поводу своего здоровья, но Маша неожиданно потеряла интерес к этой теме. Они немного посидели, поговорили о том о сем, и Иван ушел к Кате.

Та смотрела телевизор, параллельно виртуозно подпиливая ногти.

– Я был в суде, – сказал Иван.

Она никак не отреагировала на его слова.

– Ты должна подписать заявление. Будем судиться с Ахметьевой.

Она чуть подняла голову.

– Судиться?

– Да. Попробуем бороться официальными методами.

– У тебя ничего не выйдет, – с безнадежностью проговорила Катя.