Искушение было сильным. Но сначала я, как и подобает приличной девушке, закрыла шкафчик. Нет. Нельзя. Это очень неправильно. Мы с Михаэлем Котиком недостаточно хорошо знакомы.

Я прошлась по ванной комнате туда-сюда, погладила нежно-голубые гладкие плиточки на стенах, напоминающие рыбью чешую. Тонкий внутренний голосок нашептывал, что мои ноги без эпиляции уже несколько недель, и стоит только протянуть руку… И вообще он меня похитил, так что не нужно волноваться о приличиях.

Приникла к двери и прислушалась. Тишина.

В углу стояла тяжелая кованая стойка для полотенец. Для надежности она была быстренько придвинута к двери. Решение принято, отступать некуда. Горячий душ смывал напряжение после практически бессонной ночи. Мыло с резковатым, но свежим запахом превращалось в ароматную пену. Какое наслаждение!

Я провела рукой по гладкой коже. Наконец-то! Можно сказать, мечты сбываются.

Бритва была вытерта и возвращена на законное место. Как преступник, заметающий следы, я тщательно осмотрела ванну, чтобы не оставлять улик. От Котика не убудет! Я старательно игнорировала легкое чувство вины. И надо сказать, это хорошо получалось. Жаль, конечно, что нет другого платья, но ничего. Совершенство вообще трудно достижимо.

Какое-то время пришлось повозиться с самодельной баррикадой. Когда дверь распахнулась, я столкнулась с лутадором. Губы сами собой растянулись в улыбке. Он подозрительно оглядел меня с ног до головы. Задержал взгляд на мокрых волосах, которые уже начали закручиваться.

Котик кивнул:

– Я подумал, что ты решила утопиться. И ты шумная, как десяток шалиссов.

– Кто такие шалиссы? Если шумно, то вы, лутадор, можете легко меня вернуть в школу к Шанталь.

– К директрисе Шанталь, – методично поправил Котик и продолжил рассматривать. Через секунду он добавил:

– А шалиссы – это такие небольшие демоны. В целом безобидные, но если пробираются в дома – устраивают беспорядок. Шумят, грызут вещи.

Видимо, он намекает на подушки. Ха!

– Я пока ничего не погрызла. Зачем вы меня похитили? – выпалила я, боясь услышать ответ. – В моем мире когда кого-то увозят против воли, это называется «похищением».

На этот раз мое замечание было проигнорировано. Более того, Михаэль Котик ушел от ответа в прямом смысле слова. Развернулся и зашагал прочь.

– А как эти ваши перемещения на большие расстояния работают?

– М-м-м-х, – прозвучало утвердительно.

– Нет, серьезно! Не просто же так вы меня сюда притащили?

– Не просто…

Тревожно. Да, разговор становился бессмысленным, но я не сдавалась. Упорство вообще моя сильная сторона. Или недостаток… Это как посмотреть.

Я шла за лутадором:

– Это же довольно тяжело, наверное, вот так… Оп! – и уже в каком-то новом месте. Кстати, в этот раз я довольно легко перенесла эту… м-м-м… процедуру.

– Просто переносились мы медленно.

Опять суперсодержательный ответ.

Мы вошли в очередную комнату. Я остановилась. Стены здесь были увешаны самыми жуткими охотничьими трофеями, которые только можно представить. Хотя нет. Такое невозможно представить! Со всех сторон скалились морды неизвестных хищников. Я с интересом рассматривала чудовище с фиолетовой шерстью и тремя рядами острых треугольных зубов, напоминающих акульи.

– Это что – демоны? – спросила почему-то шепотом. – А тут есть эти шалиссы?

Котик расхохотался.

– Нет-нет. Обычные животные. Трофей из шалисса? Надо же такое придумать!

Мужчина терпеливо ждал, пока я знакомилась с местной фауной. Мне показалось, он гордится своей чудовищной коллекцией.

Как же я мало знаю об этом месте! Даже в голову не пришло, что здесь могут жить совершенно другие виды животных. Стало очень грустно. Я нахожусь в другом мире и этого самого мира совершенно не вижу.

– А у вас есть зоопарки?

– Что? – Котик нахмурился. – Какое странное слово.

– Такое место, куда люди приходят посмотреть на зверей. Как парк. Некоторые животные живут в вольерах, другие гуляют по территории, отгороженной от посетителей рвом.

– Зверинцы. Но многих из этих тварей там не удержишь.

Я погладила фиолетовую шерсть. Она была очень гладкой, как будто масляной.

– Жалко… Наверное, это очень редкое существо.

– К счастью – редкое. – Котик хмыкнул. – Но их довольно много на границе с Зарией. Большая часть, – он указал на другие трофеи, – оттуда. Поганое место. Твари и демоны, демоны и твари.

Мы медленно пошли дальше.

В таком доме нужна толпа персонала, чтобы поддерживать порядок. Интересно, сколько человек здесь работает. Настоящее поместье.

Котик распахнул двери с прихотливой резьбой, и мы оказались на просторной веранде. Вдалеке виднелись сизые горы, к которым тянулись бесконечно длинные и ровные ряды фруктовых деревьев.

– Красивый вид, – я восхитилась совершенно искренне.

На веранде был накрыт небольшой стол. Котик непринужденно сел, взял нож и принялся нарезать круглый белый хлеб. Корочка хрустнула, аромат поплыл просто умопомрачительный. Видимо, только недавно испекли. Возможно, он еще теплый.

Я устроилась напротив. Отлично! Морить голодом не входит в его планы.

Он протянул мне кусочек.

– Спасибо.

Я подцепила тонкий ломтик ветчины. Это было безумно вкусно. Котик тем временем налил мне в чашку ставший уже привычным травяной отвар. Какая неожиданная галантность.

– Спасибо, – повторила я и сделала глоток.

– Удивительно!

Мужчина хлопнул в ладоши. Воздух зазвенел (сама бы не поверила, если бы кто-то так сказал), но он именно звенел. На секунду мне показалось, что дом был заключен в гигантский мыльный пузырь, который только что лопнул.

Я так и застыла с надкушенным бутербродом в одной руке, и чашкой с отваром – в другой.

– КАКОГО. ДЕМОНА. ТЫ. ТВОРИШЬ!

Те самые двери с прихотливой резьбой распахнулись, Шанталь влетела разъяренной фурией.

– Что это значит, Михаэль?

Следом за директрисой вошел маленький человечек. Настолько невзрачный и обычный, что самой яркой деталью в его образе была папка, которую он прижимал к себе.

– Завтрак. – Лутадор поднялся и сделал приглашающий жест.

Ноздри Шанталь гневно раздувались. Она смотрела то на меня, то на Михаэля.

Я поставила чашку и отложила бутерброд.

– Эта ведьма, – от тихого голоса Котика становилось страшно, – сама вошла в мой дом. Я ее не звал. И она ела хлеб из моих рук.

Я поперхнулась. От такого заявления я даже потеряла дар речи. Это ж надо? «Ела хлеб из рук».