Я взял ее за руку и провел в гостиную. Один из мороков, одетых в гавайские юбочки, предложил ей закуску: ананас и орех макадамия, другой надел на шею ожерелье.

— Класс! — сказала она. — Забавно.

— Это Панди? — поинтересовался мой бармен.

— Ну конечно! — воскликнула Пандора.

Она подбежала к Року, вцепилась в него, обхватив руками. Он кашлянул.

— Только не кусай меня, старина вампир.

— Даже чуточку нельзя?

— Ну, может быть, позже. Хэл, ты вернул Рока! Где ты его прятал все это время?

— Кровавую Мэри? — предложил Рок.

— Но она у тебя в кокосе, — поморщилась Пандора.

— Тропическая тема, — объяснил он, — но…

— Но твоя Кровавая Мэри отвратительна, — закончила за него Пандора. — Я помню.

Она вернула ему напиток, тряхнув копной черных вьющихся волос.

Будь это настоящий алкоголь, Гедехтнис бы возражал, но виртуальная выпивка не может навредить. Если, конечно, сам ты не считаешь иначе. Тогда вступает в силу воображение или что-то вроде того.

Однако вкус абсолютно тот же. Вероятно, по этой причине Эллисон не возражал против алкоголя, столь неуместного в школе, думаю, он считал, что небольшое озорство понарошку не навредит, возможно, даже наоборот, поднимет моральный облик учеников.

Правда, есть одна деталь: я взломал систему с помощью одного вспомогательного файла. Небольшой сдвиг в структуре поддержания жизни, и она начинает производить химический эффект, неотличимо похожий на интоксикацию. Я сделал все напитки достаточно крепкими, возился с ними всю ночь. Это и был мой план: пусть все расслабятся и покажут свое истинное лицо.

Я вытащил две сигареты с ароматом гвоздики и дал одну Пандоре. Она отпустила Рока и повернулась ко мне, чтобы прикурить.

— Все лучше и лучше, — сказала она, затянувшись.

— Я вам не помешала? — спросила следующая гостья.

Она стояла в дверном проеме, одна рука на бедре, второй протягивает пальто одному из мороков. Македонский воин во всем своем блеске. Александр Великий, предположил я.

— Нет, конечно, — ответил я. — Проходи, Вашти.

— Эй, Ваш, я думала, ты придешь позже, — сказала Пандора.

— На сказочную вечеринку Уина? Я не хочу пропустить ни одной минуты!

— Я — Хэл, не Уин и не Уини, — напомнил я ей. — Простите, мне нужно проверить последние мелочи.

Они уже начали раздражать меня, и я решил сделать передышку. Размять ноги. Я вышел через заднюю дверь и повернулся к лесу. Ночные деревья, темные, неподвижные. Кажется, что там, в лесу, что-то скрывается.

Я воспринимаю леса как особое место, приписываю им сверхъестественные качества отчасти потому, что мой отец часто рассказывал мне истории про индейцев из Оттавы. Мне было лет пять-шесть, не больше. От Оттавы к Мичигану и дальше на север тянулись деревеньки. Британцы заключали договоры с их жителями, строили там форты и забирали землю себе. Торговали они ромом. Стандартная империалистическая тактика.

Но в 1762 году племена Великих озер объединились вокруг Оттавы под предводительством Верховного Понтиака и было решено изгнать англичан. Они напали на форт Детройт и проиграли, но это сражение стало началом войны, Войны Понтиака.

Пали девять фортов. Девять. Казалось, что племена вернули себе Великие озера и Пенсильванию. Но этому не суждено было сбыться.

Вскоре после того, как сражения закончились, в Оттаву прибыла группа британских торговцев. В придачу к покупкам они давали кое-что еще. Жестяную коробочку.

— Не открывайте коробочки, пока не вернетесь домой, — велели им торговцы. — Не раньше. Это сюрприз.

Сюрприз этот — порошок. Простой коричневый порошок. Коробочки были открыты, а через несколько дней началась эпидемия оспы.

Она расползлась по деревням, опустошила Оттаву, и после этого индейцы уже не смогли оправиться. Снова объявились британцы. Остальное — уже история. Забытая история. Имя Понтиак стало названием города, автомобиля и больше ничего не значит.

Наверное, отец рассказывал мне это, чтобы возбудить интерес к медицине. Привить желание лечить оспу и ей подобные недуги. Но я из этих рассказов почерпнул совсем другое. Я воспринял их совсем не так, как хотел отец.

Теперь леса для меня были населены душами, жаждущими отмщения. В тенях сосновых ветвей слышались скорбные звуки. Звуки эти находили отклик в моем сердце.

* * *

Когда я вернулся в дом, к свету и теплу, Пандора занималась армрестлингом с Думом, а Вашти подбадривала ее.

Дум победил, и я решил, что его надо перепрограммировать.

Шампань и Тайлер прибыли вместе. На нем были порванные джинсы, черный кожаный пиджак, драная футболка и узкий галстук. Покрашенные в черный цвет волосы торчали перьями. На ней было персиковое платье от Версаче, сине-зеленые контактные линзы, губы накрашены кроваво-красной губной помадой, а на ногах — черные туфли на высоких каблуках. Ее светлые длинные волосы были распущены.

— Тай — Злобный Сид, значит, ты — Нэнси, — определил я.

— Вовсе нет, я — Кортни Лав, — возразила Шампань.

Тайлер пояснил:

— Я предложил нарядиться Сидом и Нэнси, а она сказала — нет, Куртом и Кортни. Но мне не хотелось наряжаться Куртом Кобейном, а ей — быть Нэнси Спунген. Получился компромисс — Сид и Кортни.

— Самое главное путешествие в жизни — это люди, которых ты встречаешь, — заявила Шампань.

— Нужно будет запомнить, — сказал я. — Хотите выпить?

— Два Май Тая, — заказал Тайлер, но Дум не пошевелился. — Мне казалось, я забил тебе в сердце осиновый кол, — продолжил тогда Тайлер.

— Я не держу на тебя зла, — пожал плечами Дум.

— Так-то лучше, — хмыкнул Тай.

Я взял Май Тай и для себя. Нужно бы воздержаться, да ладно, всего один бокал. Вдруг он поможет мне успокоиться.

Из своего укрытия появилась Уиспер. Пока девчонки сюсюкали над моей кошкой, Тай отозвал меня в сторонку, к книжному шкафу.

— С тобой все в порядке?

— Более или менее, а что?

— Про тебя многое говорят. У тебя был несчастный случай, и ты плохо помнишь. Слышал, приходили твои родители и задали жару Эллисону.

— Не жару, скорее слегка подогрели.

— Значит, правда?

— Частично. Потом объясню, пока расслабься и наслаждайся.

Симона появилась в костюме одной из своих любимых героинь — Ипатии, математика, астронома, философа и учителя. Ипатия защищала библиотеку в Александрии, но безрезультатно: близорукий архиепископ Кирилл разрушил библиотеку, а затем уничтожил Ипатию.

Я поприветствовал ее и надел ей на шею ожерелье. Мы не могли говорить о Пейсе, к тому же не все еще пришли. Мы ограничились ни к чему не обязывающей болтовней, что для меня было мучительно.