– Как скажешь, – ухмыльнулся Бен. – Видел, ты чуть из ботинок не выпрыгнул.

Гленда Мартин хлопнула в ладоши.

– Ладно, дети. Утром нас ждет долгий поход, поэтому вы все должны немного поспать. Давайте возвращайтесь в свои палатки. Пора баиньки.

Дети начали расходиться, но Райли остался сидеть. Бен проследил, как он попрощался с Рэйчел, быстро подмигнув ей, после чего она побежала вместе с другими девочками к их палаткам.

Дэниел окликнул его.

– Эй, Бен, помоги мне погасить костер.

Послушавшись брата, тот принялся запихивать ногой землю в кострище. Огонь почти потух, когда из темноты появился Райли.

– Дэниел, – сказал он, – все было не так.

Дэниел усмехнулся, отмахиваясь от критики.

– Брось, это же просто история, Райли. Давай немного поспим, а?

– Ага, – ответил Райли, нахмурившись. Прежде чем уйти, он перехватил взгляд Бена. Бену показалось, что Райли сказал что-то еще, когда удалялся в темноту. Это не просто история.

От этих слов пульс у Бена участился, и он принялся спешно запинывать в кострище землю, поднимая вверх облака пыли и грязи. Когда в лесной темноте остались светиться последние угольки, Бен со всех ног бросился догонять друга, чтобы не идти одному.

4

Райли забрался в палатку. Включил портативный светодиодный фонарь, заполнивший интерьер бледным светом, и стал ждать возращения Бена. Комментарий Дэниела не давал ему покоя, будто откусывал от мозга маленькие кусочки, отчего Райли чувствовал зуд там, где не мог почесать.

Это не просто история. По крайней мере, не такая, как ее понимал Райли. Он слышал в последнее время множество страшных легенд. Да и какой ребенок в Стауфорде их не слышал? Кто-то из старших братьев или сестер – родных или двоюродных – всегда пробалтывался. Обычно приглушенным шепотом, с каким-то диким весельем в глазах. «Страшилки» отличались примитивностью и передавались как предостережения. Но в основном – и для Райли это было не просто предположение – ради садистского удовольствия пугать кого-то с помощью одних лишь слов. И, как и в большинстве страшных историй, в них всегда была толика правды.

Райли помнил, как в один солнечный день на детской площадке стауфордской начальной школы мальчик по имени Чэд Симмонс поделился мрачной городской легендой. Чэд услышал эту историю от своего старшего брата, Дирка, а тот в свою очередь – от неназванного брата непосредственного участника событий. И ничего, что присутствовало расхождение в датах. Такие детали были пустяшными для маленького мальчика, жаждущего услышать страшилку.

Версия Чэда Симмонса была ближе к правде, но в ней отсутствовала одна неотъемлемая часть, которую Райли узнал лишь спустя годы, когда уже учился в старшей школе. Эту версию Джимми Корд обнародовал перед всем классом во время школьного собрания: «Разве твой папа был не из тех проклятых детей Девилз-Крика?»

Этого вопроса было достаточно, чтобы пробудить любопытство каждого подростка в школьной аудитории, и к концу дня репутация Райли Тейта полностью изменилась.

Отца едва не хватил сердечный удар, когда Райли задал ему вопрос.

«Так ты из тех проклятых детей Девилз-Крика?»

В течение последующего часа Бобби Тейт сидел на телефоне, за закрытой дверью своей спальни, и довольно громко спорил с кем-то, кто, по мнению Райли, мог быть лишь отцом Джимми Корда. Выйдя из спальни, Тейт-старший выглядел так, будто постарел лет на десять. Запавшие глаза, впалые щеки, поникшие плечи, подавленный вид. Бобби Тейт не был пьющим человеком, но Райли подозревал, что если б в доме имелся бурбон, то тогда отец к нему приложился бы.

В тот вечер Райли узнал правду о своем происхождении, и будь его мать еще жива, искал бы утешения в ее объятиях. Ее отсутствие ударило по нему сильнее, чем когда-либо. Все дети в школе были правы: он – уродец из долбанутой семейки.

«Но постарайся извлечь из этого максимум пользы, – сказал ему отец. – Если б меня беспокоило то, что люди думают обо мне, я не стал бы проповедником».

Решение Райли принять образ, проецируемый на него всеми, казалось самым простым выходом. Поскольку большую часть одноклассников он знал еще с детского сада, он понимал, что будет, если он попробует вырваться из пузыря, в который они его поместили. В Стауфорде любой, кто пытался возвыситься над своим социальным статусом, быстро становился изгоем. Быть монстром, которым они его считали, казалось ему вполне разумным. И походив несколько дней с накрашенными ногтями и в черной одежде, Райли осознал, что ему отчасти нравится быть этим монстром. Так он впервые почувствовал себя комфортно в собственной шкуре.

Были и другие, которым понравился этот монстр. Такие, как Рэйчел Мэтьюз, привлеченные ореолом таинственности, который Райли образовал вокруг себя. Быть монстром было по-своему выгодно. И в отличие от своего отца Райли когда-нибудь намеревался рассказать своим детям хорошие истории.

Бен забрался в палатку. Посмотрел на Райли и нахмурился.

– Что не так? Ты же уже не злишься по поводу того, что сказал мой брат, верно?

– Верно, – солгал Райли. – Хотя мне нужно поговорить с тобой.

Бен принялся разворачивать свой спальный мешок.

– Насчет сегодняшнего дня?

Райли замер. После домашнего разговора с отцом он почти забыл о школьном инциденте. Да, он полагал, что ему действительно нужно поговорить об этом с Беном. О том, чтобы держаться как можно дальше от Джимми Корда.

– Послушай, – продолжил Бен, – тебе не нужно было делать то, что ты сделал. Я твой должник. Спасибо.

– Не нужно было. Но если не я, тогда кто?

Мальчишки замолчали, обдумывая эти последние слова. Бен закончил расправлять постель и забрался в свой спальный мешок. Перевернулся на бок и посмотрел на Райли, подперев голову рукой.

– Корд собирается выбить из тебя все дерьмо, знаешь?

– Пусть попробует.

Бен рассмеялся.

– Он не просто попробует, дурачок. Теперь уже не мне нужно беспокоиться насчет него. Эй, спать не собираешься?

– Нет, – ответил Райли. – Не собираюсь. Сейчас, во всяком случае. Я договорился с Рэйчел встретиться в лесу после отбоя.

Бен сел прямо.

– Ты шутишь.

Райли покачал головой.

– Вовсе нет.

– И что вы будете делать?

– Разговаривать.

Даже в бледном свете светодиодного фонаря было видно, как покраснели у Бена щеки.

– Знаешь, сколько у тебя будет проблем, если тебя застукают? Я в том смысле, что твой отец, наверное, не пустит тебя больше в поход. Черт, да они, наверное, перестанут пускать с нами девчонок и…

– Бен, меня не застукают. Мы просто собираемся поговорить.

– Угу, – ухмыльнулся Бен. – И