стараясь расслышать, как друг приближается и наконец расстегивает палатку.

Прошло несколько минут, а в лесу вокруг него было по-прежнему тихо.

«Наверное, какой-нибудь зверь», – подумал он, снова засовывая руку в тепло своих трусов. Но тот внезапный звук и страх быть застуканным прогнали похоть, и желание пропало. Разочарованный, Бен перевернулся на бок и закрыл глаза, слушая колыбельную песню сверчков.

Его мысли уплыли прочь от загорелых ног Рэйчел Мэтьюз в более темные сферы и принялись кружить, увлекая за собой рассудок. Он вспомнил историю, которую его брат Дэниел рассказал час назад у костра. Из темноты за сомкнутыми веками появился медлительный, ползучий страх, вызванный назойливой идеей, что часть этой байки может оказаться правдой.

«Не будь дураком, – пожурил он себя. – Ты слишком взрослый, чтобы верить в страшилу».

На что надоедливый, пытливый голосок пискнул откуда-то из недр его головы:

«А что насчет Дьявола?»

Ах да, Дьявол. Изначальный страшила. Он слышал множество историй о Люцифере в подвале Первой баптистской церкви, от падения Адама и Евы до искушения Христа в пустыне. Местные евангелисты изо всех сил старались с младенчества вселить в Бена страх перед главным злом, но пока он взрослел, эти угрозы вечных мук тускнели и теряли свои силы. Когда он докопался до сути дела, Дьявол уже не так сильно пугал его.

С другой стороны, угроза, которая исходила от Джейкоба Мастерса…

Бену показалось, что с другого конца лагеря до него донесся смех Тоби. Вздохнув, он вслепую потянулся в темноте за своим рюкзаком.

Очередной резкий хруст заставил его вздрогнуть. Бен сел прямо, сердце у него скакало бешеным галопом. Одна сторона палатки завибрировала от порыва ветра, зашелестели листья деревьев. Он подумал перевернуться на другой бок, но на этот раз очередной звук привлек его внимание. Шорох мелкой гальки, когда ее взрыхляют чьи-то волочащиеся ноги – такой же звук был, когда он неоднократно пинал почву возле палатки накануне днем.

Бен затаил дыхание и прислушался. Откуда-то сверху донеслось уханье совы. Прошло какое-то время, но не было слышно ничего, кроме замедляющегося стука сердца и шелеста мертвых листьев на ветру. Сверчки замолкли.

Наверное, кто-то из детей ходил по нужде.

Предположение было достаточно разумным, чтобы утомленный рассудок наконец успокоился, И Бен уже собирался снова улечься, когда очередной звук заставил застыть кровь у него в жилах.

Ветер донес приглушенные крики боли, после чего вновь последовали звуки волочения. Холодный шип страха вонзился Бену в живот. Почему Райли не возвращается? Почему ушел? Он бы знал, что делать. Бен съежился в темноте, как испуганное животное. Ему хотелось перевернуться на другой бок, закрыть глаза и понадеяться на то, что все это – дурной сон, вызванный глупой страшилкой его брата.

«А может, там кто-то пострадал? – подумал он. – Может, кто-то из пошедших по нужде детей споткнулся и упал? Возможно, Кенни Симпсон. В школе он был таким растяпой».

«Просто взгляни, – сказал он себе. – Открой палатку, помаши фонариком, посмотри, что там такое, и все на этом. Может, там вообще ничего нет. Может, это енот. Вот увидишь. Просто возьми фонарик…»

Он так и сделал, прикрыл рукой линзу и включил.

«…расстегни палатку…»

Он потянул за ползунок молнии, морщась при каждом издаваемом металлическими зубчиками треске, который громко раздавался в тишине. Расстегнув дверь настолько, что можно было открыть откидное полотнище, Бен втянул в себя воздух.

«…сосчитай до трех…»

– Один, – прошептал он, голос больше напоминал шипение воздуха, проходящего сквозь стиснутые зубы. – Два, три.

«…и посмотри. Это же очень легко».

Бен выдохнул – его грудь яростно содрогалась от колотящегося сердца – и поднял входное полотнище. Луч фонарика, зажатого в трясущейся руке, метался между двух соседних палаток. Успокоившись, Бен направил свет на другие палатки. Стал переводить луч с одной на другую, пока тот не попал на палатку Тоби. Дыхание у него перехватило, а сердце замерло.

Входное полотнище было открыто и лениво покачивалось на легком ветру. На земле виднелись две глубокие борозды, уходящие от палатки в ночную тьму.

Бен вспомнил, что нужно дышать, и сердце возобновило свой бешеный ритм. Дрожа всем телом, он протянул руку и расстегнул полотнище палатки до конца. Оно с громким шелестом откинулось наружу, и Бен поморщился.

«У тебя все получится, – сказал он себе. – Обуйся и беги со всех ног к палатке Дэниела. Разбуди его. Позвони в полицию. Вызови помощь».

Но когда он натянул кроссовки и осмотрел борозды на земле, то понял, что они ведут в том же направлении, где находится палатка брата. Сердце у него екнуло. Ему придется идти той же тропой, рискуя столкнуться с тем, что забрало его друга.

Щеки вспыхнули огнем. Откуда он знает, что его друга забрали? Не спешит ли с выводами? Бен пристально посмотрел на глубокие борозды. Представил, какую головомойку устроит ему Дэниел, если он разбудит его ради какой-то глупости. А потом рассмотрел возможность, что он прав и что Тоби утащил в лес призрак, безумец, дикий зверь или все, вместе взятые. Бен дал волю воображению, сидя в проеме палатки, дрожа, как испуганный ребенок, и теряя время.

– Прекрати, – сказал он вслух, не обращая внимания на дрожь в голосе. – Иди за Дэниелом.

Бен выбрался на прохладный ночной воздух. Голые руки покрылись гусиной кожей, а абсолютная тишина леса поразила его. Слышен был лишь свист ветра да шелест листьев на деревьях, а сверху смотрело немигающее око луны.

Откуда-то из темноты донеслись приглушенные звуки.

Дрожа, Бен направил луч фонарика на землю и двинулся вдоль отмеченной бороздами тропинки в сторону палатки брата.

«Это глупо, – сказал он себе. – Ничего не случилось. Ты – бродящий в темноте идиот, который собирается всерьез разозлить своего брата, разбудив его. Здесь ничего нет…»

Луч фонарика высветил на поляне возле кострища две фигуры. Одна склонилась над другой. Бен вспомнил, что нужно дышать, и собирался уже позвать Дэниела, когда вдруг понял, что потерял голос. Вместо крика изо рта вырвалась струя теплого воздуха.

В луче фонарика светился рукав неоново-зеленой толстовки Тоби. Левая нога друга была босой и неконтролируемо дергалась, в то время как другая, более крупная фигура удерживала его на земле. Даже в свете фонарика страшилище будто пропитывала тьма, а его одежда была рваной, обугленной, и черной до невозможности, словно под ней скрывалась самая суть пустоты.

Упырь повернулся к Бену, на свет, и зарычал.

Бен в ужасе застыл на месте, изо