телефоном стояли на прежнем месте у входа в гостиную. И Джек помнил номер телефона так же хорошо, как свой номер социального страхования или ПИН-код банковской карты.

Он прошептал его себе под нос. От произнесенных вслух знакомых цифр заныло сердце.

Джек поднялся на ноги, слегка покачиваясь из-за головокружения, и решил напиться воды, пока не наступило неизбежное похмелье.

Утолив жажду и придя в чувство, он вернулся в гостиную и открыл окно. Прохладный ветерок всколыхнул занавески, и голое тело Джека пошло мелкими пупырышками, но ему понравилось это ощущение.

Когда он выключил свет, что-то привлекло его внимание. Из гостиной исходило тусклое свечение.

– Какого черта?

Маленький червячок беспокойства проник в разум, отчего Джек покрылся липкой пленкой пота. Свечение казалось ему знакомым, и как бы ему ни хотелось снова лечь спать, тот червячок уже не оставит его в покое. В темных глубинах разума хранилось воспоминание, наполовину погребенное и жаждущее, чтобы его откопали. Джек знал себя достаточно хорошо и понимал, что не заснет, пока не обнаружит источник.

Вымотанный, с все еще шумящей от выпитого головой, он побрел по коридору. Свет, который он обнаружил, шел вообще не с первого этажа. Ничего необычного не было подключено к стенам столовой или кухни. Свет струился по дальней стене прихожей, и в нем, словно в медленно колышущейся воде, плавали пылинки. Джек двинулся вдоль стены в сторону лестницы. Коридор, в котором он находился, был окутан сапфирной синевой.

«Может, это ночник?» – подумал он, но любопытство не отпускало. Он посмотрел вверх, ошеломленный и полусонный, гадая, не добавить ли сомнамбулизм в свой список связанных со сном недугов. Затем включил свет и стал подниматься по лестнице. Дверь бабушкиной спальни была слегка приоткрыта, и сквозь тонкую щель виднелась комната. Свечение медленно пульсировало, напоминая чье-то ритмичное дыхание.

Джек стоял в коридоре, глядя на накатывающий и отступающий световой поток. И чем дольше смотрел на него, тем сильнее начинала болеть голова, поэтому он заставил себя отвернуться. Гложущее чувство, что он видел этот свет раньше, подстегивало любопытство, несмотря на испытываемое им беспокойство. Ему хотелось развернуться и уйти, но он не мог выбросить этот свет из головы. Его тянуло к нему, как к маяку.

– Черт с ним, – пробормотал Джек, толкая себя вперед. Распахнув дверь, он включил в спальне свет.

Комната Бабули Джини в целом была такой же, какой он ее помнил. Платяной шкаф по-прежнему стоял в дальнем углу, рядом с кроватью с балдахином на четырех столбах. Трельяж все еще загромождали шкатулки с драгоценностями, духи и банки с лаком для волос, а кедровый сундук с одеялами и постельным бельем по-прежнему стоял у изножья кровати.

Однако в комнате появилось что-то новое. Во-первых, подписанная и пронумерованная репродукция его картины «Полуночное крещение», которую он послал ей и которая теперь висела на стене возле окна. Бабушка поместила ее в красивую деревянную раму, которая, учитывая ее размер, наверное, стоила ей нескольких сотен долларов.

Во-вторых, ее старое бюро. Пульсирующий свет шел сквозь планки его крышки.

Джек пересек комнату и надавил на крышку, но та не поддалась. Прижав к ней кончики пальцев, Джек почувствовал исходящую от нее легкую вибрацию. Все бюро гудело в такт пульсирующему свету. Толкнув крышку в очередной раз, Джек заметил в ее центре замочную скважину. Из металлического отверстия сочился свет. Джек провел по скважине пальцем, вспоминая деревянную шкатулку, которую получил в офисе Чака.

– Ладно, Бабуль. Что ты там спрятала?

Через пять минут, порывшись в карманах брошенных джинсов, Джек вернулся с ключом в руке. Ему очень хотелось привести голову в порядок. Он устал, было уже поздно, а завтра его ждала целая прорва дел. Джек вставил ключ в скважину и стал поворачивать, пока замок не поддался. В следующую секунду крышка откатилась вверх, и у Джека перехватило дыхание.

Во рту пересохло. «Нет, – сказал он себе. – Это не настоящее. Мне снится кошмар. Этого не может быть».

На поверхности бюро рядом с мятым блокнотом стоял каменный идол, похожий на непристойно ухмыляющегося ребенка. Джек прекрасно знал эту ухмылку. Она с детства преследовала его во сне. Пульсирующий голубой свет исходил от грязной поверхности изваяния.

Джек опустился на колени и уставился на древнюю вещь, утомленный рассудок переполняли вопросы. Что она здесь делает? Почему Бабуля Джини хранила эту ужасную вещь? С ней у него были связаны лишь страшные воспоминания детства – проповеди в старой церкви, то, как он находился в яме вместе со своим отцом, где тот надругался над ним в свете этого зловещего куска камня.

Прошло какое-то время, прежде чем Джек осознал, что плачет. Слезы заполнили глаза, и предметы на бюро расплылись. Он вытер лицо, поднял записную книжку и закрыл крышку.

«Почему ты хотела, чтобы я нашел это, Бабуля?»

Он прислонился к краю кровати и прижал записную книжку к груди, как защитный знак. Тихие всхлипы сотрясли тело, его переполняли эмоции, которые он не испытывал уже несколько лет. И впервые с детства Джек Тремли почувствовал настоящий страх.

7

Бен лежал один в темноте палатки и пытался заснуть, слушая стрекот сверчков. Праздные мысли блуждали в местах, куда им не следовало заходить. В местах вроде школьной раздевалки, где переодевались и принимали душ девчонки из легкоатлетической команды. Он вспомнил тот день, когда увидел, как Рэйчел Мэтьюз делает растяжку в тренажерном зале. Вспомнил ее ноги, крепкие и гладкие, покрытые блестящей пленкой пота.

Представил, как сейчас она ходит где-то в лесу с Райли, как они целуются взасос и трогают друг друга. Содрогнулся всем телом и внезапно покраснел, почувствовав жар и твердость у себя между ног. Ему захотелось потрогать себя там, возможно, поработать кулаком, как он делал дома, но вовремя остановился.

«Нет, – сказал он себе. – Это неправильно. Только не здесь».

Но ему хотелось. Боже, как же ему хотелось. Не то чтобы Рэйчел Мэтьюз нравилась ему. Вовсе нет. Она очень неприятно смеялась, слишком сильно душилась и не обладала задницей, заслуживающей упоминания. Но ее ноги буквально убивали его всякий раз, когда она проходила мимо в классе биологии…

Хруст.

Этот звук отвлек Бена, и он выдернул руки из спального мешка. Сердце громко колотилось в груди, отдаваясь в горле и голове. Неужели Райли вернулся так быстро? Ему меньше всего хотелось, чтобы он застукал его за дрочкой в их палатке. Бен втянул в себя воздух и стал ждать,