Тут Додик был прав. Одесская биржа была построена мастером своего дела. Можно кричать в углу караул, все равно ни кто не поймет слов, так была устроена акустика зала. Видимо, поэтому тут устроили при Советской власти филармонию. Сколько не перестраивали зал, понять чего там играет оркестр, было невозможно. Поэтому, зал одесской биржи считается лучшим в мире, но не для симфонического оркестра. Два дня назад Додик снял отдельный кабинет на одесской бирже, это ни кому не воспрещалось, плати и владей, и пиши, какие хочешь надписи на своей двери, хоть митрополит Израиля, ни кого это не удивит. Миллер и прочел надпись в золоченой рамке — «Старший клерк Егор Кузьмич Протасов». В кабинете сидел, видимо младший маклер, так как его стол был несколько скромнее. Тогда еще не было принято иметь секретаршу с пышной грудью, длинными ногами и круглой попкой. Миллер сел в мягкое кресло, которое ему подставил младший маклер, а Егор Кузьмич, он же Додик, сел за свой письменный стол.

— Я вас слушаю, сказал Додик с очень умным видом.

И он сделал очень доброе лицо. Такому лицу невозможно было не верить, тем более, Додик был, примерно одних лет с Миллером. Миллер ни кому в этой жизни не доверял и тут не собирался расслабиться.

— Моя фамилия Миллер. Я уже объяснил свое появление на бирже. Что вы можете мне предложить?

Додик долго показывал всевозможные проспекты, рассказывал об акциях разных компаний. За несколько дней он поднаторел в этом. Он был, прекрасно обучаем, скорее всего, из него мог выйти прекрасный ученый, или, наконец, хороший клерк на бирже. В конце своей длиной программной речи он и предложил.

— Сегодня хорошо идут акции нефтяных компаний. Керосин всегда в цене. Это освещение улиц, и наконец, не зря придуман примус. В Одессе сегодня все переходят от печки к примусу. Население растет с каждым годом и надо людям готовить пищу. Вы знаете, сколько керосина в день используют одесситы, так вот, завтра эта цифра удвоится, а к концу года, может и утроиться. Вы будете иметь до двух с половиной процентов в год. Это хорошие деньги. Сегодня инфляции в стране нет. Рубль одна из самых твердых мировых валют. Рубль принимают все банки мира без ограничения.

Два с половиной процента годовых Миллера совершенно не интересовало, а на счет рубля, он и сам все это прекрасно знал, так как свои сбережения держал именно в рублях.

— А вы не могли бы мне предложить чего-нибудь по солиднее. Мне нужны более выгодные проценты.

— О, многозначительно сказал Додик. Более высокие ставки рискованное мероприятие. Биржевые спекуляции дело хорошее, но иногда они приносят большие неприятности. Проснулись утром, а цены упали, тут можно и из окна выпрыгнуть от такого счастья. Я бы вам не советовал этим заниматься. Надо освоиться на бирже, а уж потом и начинать играть по крупному. Вы должны полностью доверять своему маклеру, без этого нельзя. Мы с вами мало знакомы. Конечно, вы можете обратиться и в другую контору. Если они порядочные люди, то скажут вам то же, что и я. Но, я вас предупреждаю, на бирже можно нарваться на аферистов и вы лишитесь вмиг своих денег.

Додик сказал хорошие слова предупреждения Миллеру, это ему очень понравилось.

— Я не о спекуляциях хотел у вас спросить. Меня интересуют акции «Новой пароходной компании».

Тут Миллер выдал своё сокровенное желание, к которому и готовил его Додик все это время. Клиент клюнул, сеть была раскинута.

Опять многозначительное — О.

— Господин Миллер, на сегодня купить акции «Новой пароходной компании, почти, невозможно. Недели две-три я не слышал о продаже таковых. В свободной продаже их нет. Поговаривают, что компания будет выпускать еще один миллионный пакет акций, но это слухи Единственно, что я вам могу сказать, но это очень конфиденциально.

И Додик глянул на младшего маклера, который тут же вышел из кабинета.

— По моим данным, один человек, очень нуждается в деньгах и может продать часть своих акций, и я вам скажу честно, за эту сделку я возьму не три процента, как обычно, а пять, но только из уважения к вам. Мало того, эту сделку мы не сможем провести через биржу сразу, так как человек не хочет огласки. Ни кто не знает о его затруднительном положении, он глава большой и серьёзной фирмы. Если узнают, что он банкрот, вы же понимаете, ему туго придется. Все одесские банки, где он берет займы, тут же ему откажут в кредите. А это очень уважаемый бизнесмен в Москве и Петербурге. Я вам все сказал. Вы подумайте, как следует, можете посоветоваться, с кем найдете нужным. Вам, так же нужно найти эксперта по акциям.

— Я вас понял. Так и сделаю. Где я вас могу найти?

— Давайте поступим так. Я лично свяжусь с держателем акций. Если он их захочет продать, то извещу вас. Вы всегда можете отказаться от покупки.

Миллер оставил свой адрес, и они тепло простились. Додик не торопил дело. Клиент должен созреть. Он ежедневно подбрасывал газету с новостями о росте котировок. За пять рублей швейцар в здании градоначальника ежедневно стал читать газету «Биржевые ведомости», и как только появлялся Миллер, то всегда мог прочитать заголовок. Бумаги «Новой пароходной компании» снова обновили котировки. Прошло дней восемь, когда мальчик посыльный принес письмо к Миллеру домой.

— Жду вас в воскресенье в ресторане «Киев» на Александровском проспекте в восемнадцать ноль, ноль. Клиент приехал из Москвы. Е. К. Протасов.

Когда Миллер прибыл в ресторан, в отдельном кабинете ужинали два человека и мило беседовали. Напротив Додика сидел полный человек с одышкой и красным лицом, давнишний компаньон Додика, Алик Потеряйко. Додик не стал придумывать новую фамилию Алику, так его и представил. Месье Левенгук. Лучшие колбасы России. Миллер уже где-то и когда-то слышал эту фамилию. Для него она была достаточно известна, а вот где он слышал эту фамилию, он не помнил. Додик и тут не стал форсировать события. На сытый желудок, человек становится, более управляем, это он знал прекрасно. Ни кто не пил крепких напитков, только белое легкое вино. В кабинете было слышна одышка Левенгука, и ни каких, других серьезных разговоров. Только после обеда Додик начал говорить о деле.

— Господин Миллер. Господин Левенгук готов продать вам почти половину своих акций. У него есть семь пакетов по тысячи акций. Четыре пакета он оставляет себе, три вам по цене десять рублей