Миллера уволили с работы, он долго пил горькую, потом долго лечился. Потом, опять судебные разбирательства от кредиторов. Банк забрал родительский дом, но остался в минусе, другие кредиторы ни чего не получили. Миллера объявили банкротом и посадили на один год в тюрьму. Друзья от него отвернулись, а немцы прокляли. Виноградник и фрау ушли по другим адресам и владельцам.

Те пять тысяч в золотых червонца, что оставил Миллер себе на чёрный день, уберегли его от дальнейшего падения. Когда улеглись страсти, Миллер открыл сначала свою лавку, потом открыл и свой магазин.

Алик уехал в свою провинцию, Додик в Умань. Как и настаивал его дядя, он женился и стал добропорядочным буржуа. В тысяча девятьсот шестнадцатом году Додик вовремя понял, что призрак коммунизма это не шутки и эмигрировал в Соединённые Североамериканские Штаты.

22. Покупка скрипки.

Миллер только, только открыл свой магазинчик, когда в нем появились Жора и Брамс. Появление двух этих особ не сулило ни чего хорошего. Но Миллер почти ошибся. Жора сразу взял быка за рога.

— Послушай Миллер сюда. Говорят, у тебя есть скрипка на продажу. Покаж её Брамсу. Пусть заценит товар.

Миллер был удивлен. Он и не скрывал это.

— Зачем вам скрипка? Брамс прекрасно играет на своей гармошке и не по карману вам эта вещь.

Жора стал нервничать.

— Миллер, не пей кровь. Покажи скрипку и перестань нам морочить голову. Я в хорошем настроении сейчас нахожусь, но если ты будешь продолжать эти выкрутасы, я вмиг разломаю твою халабуду к чертовой матери.

Это подействовало на Миллера. Он зашел в другую комнату и принес скрипку в старом потертом футляре. Брамс взял инструмент в руки и сразу понял, это вещь и вещь очень дорогая, но как серьёзный эксперт он продолжал рассматривать скрипку, предоставив торг для Жоры.

— Миллер, сколько ты хочешь за неё? Только хорошо подумай, прежде чем назвать цену.

И Миллер задумался.

— Я хочу за неё пятьсот рублей.

У Жоры на лице появилась гримаса, опять-таки, ни чего хорошего не сулившая Миллеру, и, видя это, он тут же продолжил.

— Учитывая огромную любовь одесситов к вам Жора, я готов скинуть пятьдесят рублей, но больше ни рубля не скину, можете убить меня. Я старый человек и сильно обманутый в этой жизни.

Жора понял, Миллер, действительно не скинет больше и рубля, и торговаться нет смысла. Но денег катастрофически не хватало. Брам решил помочь другу в торге.

— Миллер, а где смычок? Струн на скрипке нет. Футляр вообще не подлежит ремонту. Я даже не могу послушать, как звучит скрипка. Скинь еще сто рублей и по рукам.

Теперь Миллер был готов умереть, но отдавать скрипку меньше чем за четыреста пятьдесят рублей он категорически отказался. Жора Лом пошел другим путем.

— Вот тебе двести пятьдесят рублей. Больше у нас нет. Я договорюсь с барыгами, которые тебя снабжают товаром, что бы они тебе уступили на триста рублей. Ты останешься в наваре. И еще, ребята с Торговой будут тебя охранять бесплатно полгода, тебе не нужно будет им платить. Подходит?

Миллер понял свою выгоду, тем более, эти ребята могли просто забрать скрипку и ни кто бы им, ни чего не сделал. Жора и Брамс были-таки уважаемые люди города. Милиция спустила бы все на тормозах. Миллер согласился. Лучше двести пятьдесят рублей, чем ни чего и платить за свою охрану не надо. Жора человек слова. Брамс забрал скрипку и отправился к себе домой, а Жора пошел на «Новый базар» договариваться со «смотрящим» за порядком, что бы Миллера освободили от уплаты за охрану его магазина, заодно достал отрез панбархата ярко красного цвета, на ремонт футляра. Всю ночь Лёсик Ручка и Брамс делали смычок для скрипки и ремонтировали футляр. К обеду следующего дня собрался весь народ Михайловской улицы, и Иде была вручена скрипка с новенькими струнами, тут Бах постарался, с очень красивым футляром. Футляр был обтянут черной лайковой кожей. Скрипка лежала на алом панбархате и сверкала как бриллиант. Описать радость Иды было невозможно. Восторг. Иду поставили на табурет, и она заиграла. Играла она простые гаммы, но как играла. Все слушали и восторгались. Это был великолепный звук. Молдаванка трудилась и Ида трудилась. Сам профессор Столярский взял над ней шефство. В тридцатом году в Одессе организовали первый скрипичный конкурс в частной школе профессора Столярского. Приехали молодые дарования со всего Советского Союза. Когда выступали конкурсанты, зал был полупустой, но когда вышла Ида на сцену, зал был забит до отказа. Жюри пришлось слегка подвинуться. В первых рядах сидел весь двор Михайловской тридцать два. Рядом с Жорой Ломом и Брамсом восседал дед Бурмака в своем пожарном костюме. Галерку заполнила остальная часть Михайловской улицы. Ида играла вдохновенно для своих соседей, так они думали. Овации длились более тридцати минут. В Михайловском садике были оборваны все клумбы и сцена, утопала в цветах. В победе Иды ни кто не сомневался. При оглашении результатов конкурса, так, на всякий случай была подтянута вся милиция города. Думаю, это не повлияло на решение жюри. Ида заняла первое место. Домой её несли на руках. Во дворе была сооружена импровизированная сцена. Каждый пришел со своим табуретом или стулом. Концерт продолжался до ночи. Потом были и сольные выступления Иды в одесской филармонии и оперном театре. Михайловская улица не пропустили ни одного концерта, и всегда сидела в первых рядах. Дед Бурмака сделался музыкальным критиком.

— Вы посмотрите, как играют эти виолончели, это ж полный халоймес, а Ида, так же и Паганини не сыграет. Жемчужина Одессы.

23. Полугрек.

Шли годы. Страна строилась и развивалась. Работала и Михайловская улица, правда, кроме деда Бурмаки. Жора водил свой трамвай, Идын отец работал мастером на инструментальном заводе, мама окончила педагогическое училище и преподавала русский язык и литературу в школе рабочей молодежи. Боря Полугрек с Рыжим Греком трудились грузчиками в одесском порту. Боре исполнилось восемнадцать лет, и он мечтал попасть в военно-морской флот. После седьмого класса он пошел работать. Теперь вся семья работала на Иду. Её нужно было красиво одевать в дорогое платье. Слава Богу, в Одессе с этим было все в порядке, были бы деньги. Моряки охотно выполняли все заказы. Как только в моду вошло глубокое декольте и открытая спина, у Иды уже было такое платье.

После армии Боря мечтал поступить в ШМО, так в Одессе ласково называли Одесскую мореходную школу. Рыжий Грек много рассказывал Боре про неведомые и жаркие страны, вот Боря и захотел все