свое ополчение собрали ребята с Пересыпи. Воевать, конечно же, они не умели, но поддерживали матросов, которые еще оставались на передовой. Ночью, Жора отвозил это ополчение обратно на Молдаванку. Одессе не хватало питьевой воды. На Молдаванке оставались колодцы, еще с прошлого времени, это не так беспокоило, а вот хлеба и мяса не было вообще. Салык взял своих ребят, попутно к ним присоединились Грек, Полугрек, Жора Лом и Брамс, и отправились в Кривую Балку на разведку. Там оказались румыны. Они не сразу поняли, чем грозит им появление этого отряда. Началась рукопашная схватка. Жора уложил сразу пятерых отдыхать, от него не отстал и хромающий Полугрек, короче, румын сильно побили и накидали их полный грузовик, во главе со старшим офицером. Стал остро вопрос, кто будет везти грузовую машину, никто ж этим раньше не занимался. Жора почесал затылок и тут же подал идею.

— И шо я вам скажу ребята. Грузовик это не траНвай, ну так я раньше и трамвай водить не умел. Полезайте ка вы в кузов к румынам и вот этих двух свинок туда же суньте, а я, Бог даст, довезу всех до трамвайной остановки. Машина чертыхалась, но все же ехала, через минут десять, даже с ветерком. Потом весь груз перегрузили на трамвай и отправились в Одессу. Румын сдали военному коменданту, а ночью вся Михайловская улица хорошо поела. С этого дня в румынской армии начались неприятности. Солдаты стали пропадать целыми взводами. Как-то на рассвете, ополчение Салыка наткнулось на немецкий отряд. Немцы не румыны, погибли ребята Салыка, но все же удалось взять в плен пяток немцев во главе с офицером связи. Салык сам доставил его в комендатуру, Жора лихо подкатил на своем трамвае к дому. Жаль к самой двери подъехать не смог, рельсов там не было. То ли на счастье Салыка, то ли на его несчастье, но в это время там находился командир морской бригады Осипов. Бригада Осипова была знаменита, но не менее знаменита была и бригада Салыка. Офицера увели, а сам Осипов пожал Салыку руку.

— Хорошо воюет твое ополчение. Как звать-то тебя герой, обратился Осипов к Салыку.

— Салыком меня с детства кличут, а так я Саликов Петр Иванович. Воевать не с кем стало, побили сегодня моих ребят немцы. Сегодня ночью пойду к ним в тыл, убивать буду гадов.

— Зачем же так. Иди ко мне в бригаду, я тебя определю в разведку, вот и повоюешь за Родину.

— Я вор начальник, какая там для меня армия. У меня на плечах большие звезды, но не маршальские, а воровские. Я вор в законе и родиной меня пугать не надо. Мне все одно, что красные, что белые, я за Одессу воюю. Это моя Одесса, румынам тут делать нечего.

Салык снял с себя тельняшку. На его плечах были синие татуированные звезды. На левой груди красовался товарищ Сталин, на правой, товарищ Ленин. Что было нарисовано на спине, я умолчу.

Осипова эти картинки не смутили.

— Так пойдешь ко мне в разведку служить? Второй раз не попрошу, и пугать меня своими звездами не надо.

Салык задумался.

— Пойду начальник, значица судьба такая выпала для меня.

Так Салык попал в бригаду Осипова.

С уходом Салыка, ополчение Молдаванки слегка поредело. Через два дня и электричество кончилось. Трамвай Жоры встал. Ночью, под командованием Жоры Лома ополчение Михайловской улицы отправилось на передовую, там они решили оставаться до самого конца. Все уже понимали, Одессу сдадут румынам, но вслух об этом ни кто не говорил. Во время защиты Одессы на одесском инструментальном заводе наладили выпуск одесского танка. Танком это было назвать трудно. Трактор, обшитый железом. Экипаж, один тракторист, он же и пулеметчик, вот и все его вооружение. Танк издавал такой гул, что со стороны можно было подумать, что на неприятеля движется целый танковый полк, и одесситы это сооружение нежно прозвали «На Испуг». Танков серии НИ выпустили совсем немного, а последний танк вышел из ворот завода, как раз в эту ночь. Доехать он смог, только до Балковской улицы. Дальше он пыхтел, ревел, но не двигался. Вот тут на него и наткнулись Жора Лом и Полугрек. Они его толкали, и танк ехал, они отдыхали, и танк как добрая лошадь ожидал своих хозяев. Как раз на рассвете ополчение с танком добрались до передовой. Это был семьдесят второй день обороны Одессы. Больших командиров на передовой уже не было, а на малых командиров уже и Жора не обращал внимания. Теперь он командовал своей бригадой.

— Слушайте сюда ребята. Немцев тут нет, тут одни румыны. Ребятам с Пересыпи не повезло, вон там, таки немцы есть. Значит так, я с Борей Полугреком будем толкать эту колымагу вперед, а что бы она ни остановилась, на подхвате будут Брамс и Рыжий Грек. Всем остальным заховаться вон за ту посадку и тихонечко двигаться вдоль неё, но не назад, а вперед. Как только мы дойдем вон до тех румынских окопов, все сразу туда. Перебьём румын, а потом будем думать, чего дальше делать.

Все так и получилось. Танк с грохотом пошел вперед. Ура ни кто не кричал. Матросы, увидев эту атаку, также кинулись вперед на румын. Через пять минут первая румынская траншея была взята. Несколько человек из Жориного ополчения погибло, но румын перебито было множество. Пленных не брали, девать их было уже не куда. Не было ни трамвая, ни комендатуры. Румыны готовились завтракать, позавтракало одесское ополчение. К обеду начался артобстрел и Жора приказал отступить на свои позиции. Вечер прошел спокойно. Ночью ушли оставшиеся военные. Семидесяти трех дневная защита Одессы завершилась. Одесское ополчение осталось на позициях. Сколько их там было, одному Богу известно. Естественно, некоторые ушли домой, но ни кто их не осуждал. Каждый отвечает сам за себя. Свою бригаду Жора ночью собрал возле себя.

— Что я вам скажу ребята. Завтра дадим последний бой на рассвете. Как говорит Брамс, генеральное сражение. Тактика обычная, толкаем танк до окопов, бьём румын и по домам. Я вас очень прошу, до Бухареста их гнать не надо. Я с Борей туда не до толкаю танк, а эта колымага, сволочь, сама ехать не хочет, водила, говорит, какой-то шестеренки не хватает, ну и хрен с ней. А тебе Брамс особое задание. Ты потемну вон на тот холм заберись, ты же у нас один стрелять умеешь. Я тебя очень прошу, пульни в румынского офицера, попади обязательно. Они наш танк уже больше не