Банан протянул мне компьютерную распечатку. Я прикинул в уме получившуюся сумму и не смог удержаться от возгласа:

– Ничего себе!

Мутант правильно расценил мою реакцию.

– Ничего удивительного! Мы в Зоне, молодой человек. У нас нет прямых поставок с Большой земли, обходимся своими силами. Конечно, вы вправе отказаться от заказа. Я не буду в обиде.

Я кашлянул.

– Я не выдам вашу военную тайну. Мне прекрасно известно, каким образом у вас появляются товары.

– Да ну? – с восхищением произнёс Банан.

Он подпер рукой место, где должен был быть подбородок.

– Аномалия «копир». Производит дубликаты попавших в неё предметов. Уверен, она находится в подвале вашего дома, хотя мой КПК и молчит как партизан на допросе.

– А вам ещё не говорили, что много знаний – это много печали? – недовольно произнёс Банан.

– Вы первый, – усмехнулся я.

– Тогда на правах первого прошу вас впредь не касаться этой темы.

– Думаю, я не единственный сталкер, которому это известно.

– Безусловно. Но мне кажется, совершенно необязательно снова и снова размусоливать этот факт.

Я согласился. Дикие стали мутантами, но при этом не перестали быть людьми со всеми их достоинствами и пороками. Пороками, кстати, в первую очередь. Банан сидел на золотой жиле. А на таких везунчиков всегда найдутся те, кто не сможет побороть в себе желание отнять и поделить. Завистники могли найтись и среди диких.

Затем состоялся торг. Не такой цветистый, какие обычно происходят на восточных рынках, но всё же в выражениях мы не стеснялись. Заломленная Бананом цена меня никоим образом не устраивала. Он догадался, что в моём рюкзаке лежит «пушинка», и возжелал заиметь её во что бы то ни стало. Я на пальцах объяснял ему, что это «моя корова» и прощаться с ней не входит в мои планы. И так по кругу несколько раз. Чуть погодя аппетиты Банана слегка уменьшились, и он стал выдвигать более адекватные требования.

– Молодой человек, вы закон сохранения энергии знаете? – ни с того ни с сего брякнул он.

– Гипотетически – да, – сказал я, изумляясь вопросу.

– Не буду залезать глубоко в детали, но его практический смысл для меня заключается в следующем: да, «копир» работает по непонятным для нас принципам, но ему тоже необходима энергия, которую он черпает за счёт поглощения вполне материальных вещей. Грубо говоря, аномалии надо кушать. Лучшей едой для неё (и это было установлено опытным путём) является плоть. И совсем не обязательно живая. «Копир» с не меньшим удовольствием поглощает трупы. Например, пасюков. Если вы настреляете для меня с десяток крупных особей, можете считать, что мы в расчёте.

– Где же вы были раньше! – усмехнулся я. – У нас была серьёзная стычка с пасюками.

– Далеко? – загорелся Банан.

Мой рассказ его не обрадовал.

– Боюсь, что от трупов уже ничего не осталось, – расстроенно пробормотал он.

– Уверен, что так, – согласился я. – Значит, этот вариант отпадает. Давайте обсудим другие предложения.

Торг продолжился. В итоге мы всё же ударили по рукам, и я смог забрать товар, расплатившись парочкой не самых ценных артефактов, которые я держал при себе как стратегический запас. Жаль было расставаться, но ничего не поделаешь. Лучше остаться без артефактов, чем без патронов.

Я направился к выходу, но фраза, брошенная Бананом, заставила меня остановиться.

– Вы ведь не один сюда прибыли, а в компании ещё трёх попутчиков?

– Да.

– Тогда у меня не очень приятное известие. Кажется, вас ищут хантеры. Сюда приходил гонец от них, наводил справки. У него было весьма размытое описание тех, кто им нужен, но вы подходите под него по всем статьям.

– Спасибо за предупреждение, – сказал я.

Курбаши почему-то об этом даже не обмолвился, и это меня насторожило.

Ощущая на плечах приятную тяжесть рюкзака («пушинка» вес снизила, само собой, но полностью не сгладила), я отправился к компаньонам. Они собирались заглянуть в местное злачное заведение, и я не видел причины, которая помешала бы мне сделать то же самое, а заодно и порешать две важные проблемы: вытрясти у Курбаши (а он наверняка там будет – туда весь Шалман ходит) как можно больше деталей о визите хантеров и договориться о ночлеге. Иногда кабак предоставлял услуги постоялого двора, но вот только далеко не всем гостям. Стоило мне толкнуть дверь, как я убедился, что придётся решать ещё и третью проблему, причём срочно.

В кабаке повисла тревожная тишина. Атмосфера буквально наэлектризовалась: ещё немного – и начнут сверкать молнии. И что самое паршивое: виной всему были мои спутники. Вернее, один из них – тот, кого я желал придушить лично ещё с начала рейда. Вот и сейчас по милости Филиппа мы влипли в серьёзные неприятности.

Над ним возвышалась двухметровая глыба, обладающая рельефной мускулатурой культуриста, плотно подсевшего на анаболики. Что самое отвратительное – у мутанта почти полностью отсутствовал кожный покров, так что смотреть на этого типа было ещё тем удовольствием. Из одежды на нём были только спортивные штаны и майка-алкоголичка – простора для фантазии просто не оставалось, по нему можно было уроки анатомии давать.

Одной рукой мутант держал за горло Филиппа, другой – чудовищного размера тесак. Похоже, запрет на оружие не распространялся на аборигенов. Этим тесаком он угрожал Краснову и Ивану, заставляя их держаться на расстоянии.

Все дикие делали вид, что происходящее их не касается: уткнулись носами в свои стаканы и не поднимали глаз. Вышибалы в заведении отродясь не было, так что порядок был отдан на откуп посетителям. Владелец кабака изображал собой соляной столб – никакой реакции. Я осторожно похлопал громилу по плечу. Тот резко обернулся, не забывая при этом контролировать ситуацию.

– Добрый день, – голосом, полным доброжелательства, заговорил я. – Что у вас случилось, уважаемый? Почему вы столь грубо обращаетесь с моим другом?

Если бы я мог, то принялся бы излучать сплошным потоком лучи мира и добра. Но мутанта не обманула моя показная вежливость.

– А ты что за хрен с горы?

– Моё погоняло – Торпеда. Эти люди, как я уже сказал, – мои друзья. Давайте не будем устраивать потасовку и решим вопрос миром. Если желаете, могу угостить вас стаканчиком.

– Не пойдёт, – решительно заявил качок. – Твой приятель приставал к моей подруге. Я этого с рук не спущу.

Было странно услышать, что у этого урода есть подруга, но, поглядев направо, я догадался, о ком шла речь. Там, вжавшись спиной в стену, стояла женщина лет тридцати, обладающая вполне миловидными чертами лица и фигуркой что надо. На здешнем тотальном безрыбье она была даже не «прынцессой», а «королевишной», так что я не удивился, почему Филипп запал на неё, проигнорировав все мои предупреждения.