Цветочек молчит. Кусает пухлую губу, а потом вдруг улыбается. Так искренне и обезоруживающе, что кровь начинает шуметь в висках, а я снова думаю о том, что выдержка летит к черту, когда нахожусь рядом с ней. Прямо здесь, на виду у детей и их родителей, впился бы поцелуем в манящий рот Алёны. Но приходится взять себя в руки и не обращать внимания на горячий трепет в груди.

– Ну а как иначе, Ян? Таких взбалмошных и диких мужчин, как ты, у меня больше не было. Наверное ты сильно меня проклинал за то расставание? – снова колет словами. – Боженька услышал тебя, послал мне Андрюшу. Но в ребенка я души не чаю и люблю всем сердцем. Как своего.

Проклинал тебя, да, Алёна? Я старался вообще не думать о случившемся. Но ты во снах потом приходить начала и мучить меня по новой.

– Ладно. Спасибо, что заступился за моего волчонка. Он оценил, – Алёна кивает в сторону песочницы. – Поэтому не сводит с тебя заинтересованных глаз. Но имей в виду, что все равно не признается тебе в возникшей симпатии. Даже если растопишь лед его сердца. Не питай иллюзий на наш счёт.

– Ты, наверное, тоже меня проклинала?

– Что? – Алёна вопросительно изгибает бровь, пока я пытаюсь держаться из последних сил.

– Допустим, что категоричность и вспыльчивость в характере я нашаманил, а ты тогда, выходит, оставшееся вымолила? Не признается в симпатиях, да? В штыки всех принимает? Травмируется часто? То есть в тебя пошел этими качествами?

Пульс снова разгоняется, когда замечаю, как часто дышит Алёна и что на ней нет бюстгальтера. Воображение тут же подкидывает необходимых образов. Разве можно в таком виде выходить из дома?

– Хватит манипуляций, Ян. Сказала, что думаю. А ты делаешь, что думаешь. Мой ответ прежний. Тебе не нужно быть рядом с нами. У тебя милая и симпатичная спутница. А у меня есть Генрих. С ним буду строить отношения. Для всех так будет лучше.

Алёна поднимается со скамейки, собираясь уйти, но я беру ее за руку и останавливаю. Я в диком бешенстве, хоть и стараюсь скрыть это чувство.

– Ты за меня, что ли, решила как будет лучше? А может, мне только с тобой хорошо, а с другими плохо? Знаешь, какое самое запоминающееся ощущение было в моей жизни? Когда мчался домой, где меня ждала девушка, от которой крышу сносило. Эти воспоминания въелись в подкорку мозга. А еще трахаться нравилось с той, у которой черные магнетические глаза и ласковые руки. С годами ничего не изменилось. Тебя хочу в своей жизни. А ты мне предлагаешь самообманом заниматься и делать это до той поры, пока в привычку не войдет? Что потом? Я превращусь в какое-нибудь нечеловеческое существо? У нас есть такой общий знакомый, и мне этого наглядного примера за глаза. Я по-другому хочу. Или нужно имитировать безразличие и спокойствие, как ты? По вечерам тебе не скучно находиться в обществе Неймана? Уверена, что не будешь жалеть, вспоминая, как дрожала от моих поцелуев? Как лучше-то, а, Алёна? – чуть ли не рявкаю я.

Понимаю, что говорю лишнее и нужно экстренно заткнуть свой рот, но я не хочу молчать!

– Для меня – лучше. А как для тебя – не знаю, – сипло говорит Ковалёва. – Мне все равно.

– Так все равно, что представляла, будто от меня родила ребенка?

– Хватит, Ян, – произносит Алёна тверже и увереннее. – Это случайно из меня вырвалось. Я не то имела в виду. Все. Мы нагулялись. Мне еще на капельницу ехать сегодня. Отпусти, – переводит взгляд на наши руки.

Но я не хочу ее отпускать. Не хочу!

– Давай я отвезу?

– Генрих это сделает. Я его попросила. А после мы собирались с Нейманом сходить куда-нибудь поужинать. В хладнокровном спокойствии, – бьет словами сильнее, чем мой соперник на ринге.

Стерва такая. И как же бесит меня. Как и несколько лет назад. Даже ещё сильнее. Ничего с годами не меняется. Вот абсолютно. Лучше в нокаут улететь, чем видеть ее безразличие.

– Может, как в старые добрые времена? На парное свидание? – предлагаю с усмешкой. – А потом вместе домой поедем? Заодно поможем другим устроить личную жизнь. Гончаров неплохо отзывается о Неймане. Ника тоже милая девушка. Им будет вместе лучше, – делаю акцент на последнем слове.

Ну нет. В одного я злиться не буду. Цветок ожидает та же участь.

– Меня одно в тебе поражает, – хмурится Алёна. – С первой нашей встречи. Тебя в дверь гонишь, ты лезешь в окно. Но высота, куда ты забрался, опасная. Мы разобьемся. Учитывая, с какой мертвой хваткой в меня вцепился, я полечу следом за тобой. Только знай, что у него, – кивает цветок на своего волчонка, – кроме меня никого нет. Не будь эгоистом, Янис. Ты же рос в семье. Был младший и залюбленный. А Андрея все бросили!

– Вот вообще мимо сейчас. Дети себя тогда иначе ведут, когда они залюблены родителями. Один, говоришь? А как же ваша фея-крестная по имени Константин Сергеевич? Бумажки заморочился и сделал, в жизни вашей появлялся. Что за связь такая у вас, не пойму? Гончаров палец о палец не ударит ради постороннего человека, каким ты и была для него до нашей встречи. Или я чего-то не знаю? Обязательно выясню причину этой симпатии.

На красивых губах мелькает ироничная усмешка.

– Ты все такой же упрямый. А я по-прежнему сторонюсь подобных людей.

– Как Нейман быть сытым одним твоим замораживающим взглядом – точно не мое. А ведь у вас и правда ничего не было, да, Алён? Вы хоть целовались с ним? Какой здравомыслящий мужик спокойно будет оставлять свою женщину надолго одну? Я бы на его месте уже перевелся в Москву. Или вас к себе забрал. Похоже, тебе опять не повезло со второй половинкой. Я снова появился на твоих горизонтах, чтобы уберечь от ошибки?

– Прекращай! – злится цветок.

Мне так нравится видеть ее эмоции. Даже румянец на щеках появился. Значит, пусть бесится. Всяко лучше, чем напускное безразличие.

– Про пощечину условие в силе, – подливаю масла в огонь. – Если не ударишь, то за мной опять поцелуй, – нагло подмигиваю я и сильнее сжимаю тонкое запястье в своей руке.

Цветок пытается уйти, но я не хочу, чтобы она уходила. Не хочу, чтобы встречалась с Нейманом. Я хочу проводить с ней время, даже если это будут бесконечные словесные пикировки. Только сейчас осознаю, что существовал эти годы как замороженный полуфабрикат. Эмоции пытался отключить. Доотключался, что едва в такого же робота не превратился, который мне эти дрянные советы и раздавал. Пусть другого дурачка найдет и над ним издевается, а с меня хватит.

– Завтра в Люберцах встреча с людьми из фонда. Надеюсь, что увидимся с тобой мельком, а потом вместо меня помощница будет заниматься этим проектом и мы больше не пересечемся, – говорит Алёна, выдергивая свою руку из моей.

То есть мне огрызки и семечки, а Нейману манящую и вкусную плоть? Не пойдет так, Алёна. Пересечемся! Да, я обещал иначе себя вести, но с какой стати мне что-то придумывать, если ты продолжаешь в том же духе? Значит и я могу перейти в активное наступление. То есть делать, как привык.