– Угрозы в ход пошли? – предупреждающе вздыхает Гончаров, не сводя с меня утомленных глаз.

– Можно и так сказать. Если ты по другому не понимаешь.

– Рабочий у меня был интерес, Ян. Слуцкий в тюрьме, Кириянов в заднице и больше не конкурент для твоего отца, долги погашены, ты сидишь в кресле руководителя. Алёна в этом всем сыграла четыре года назад немаловажную роль. Не буду отрицать этого факта. Как и того, что она красивая, яркая девушка, которая в моем вкусе. Но у нас с ней ничего не было и быть не могло. Я бы не стал делать подобных вещей за твоей спиной. Поэтому накручивать лишнего здесь не нужно.

– Но за моей спиной ты с ней общался и ей помогал? – уточняю я, теряя самообладание.

– Алёна обратилась ко мне за помощью, когда с братом приключилась беда, ей больше не к кому было пойти на тот момент. А мне захотелось ей помочь.

– Это на тебя не похоже.

– В тот момент сыграл роль уже личный интерес.

Из последних сил пытаюсь строить конструктивный диалог. Но с каждой минутой это делать все сложнее. Особенно, когда Костя не упрощает мне задачу.

– Все-таки личный?

Гончаров усмехается и расслабленно откидывается на спинку кресла.

– Человеческий фактор, Янис. Я не шантажировал Ковалеву, ни к чему не принуждал. Не спал с ней, не приставал, не склонял к сексу. С тобой расставаться не просил. Какие-то факты подтасовал, чтобы ты исчез с ее горизонтов несколько лет назад, но исключительно полагаясь на ее выбор и нежелание продолжать ваши отношения. На тот момент у вас не было будущего. Да и сейчас сомневаюсь в том, что оно есть. Такие вещи неприятно слышать, но люди часто виноваты сами в том, что происходит в их жизни. Из-за твоей бурной деятельности девчонке прищемили хвост. А если судить со стороны, трезвым взглядом и мозгами, то я полагаю, Ковалева попросту сдалась и закрылась в панцирь. От тебя. Поэтому и просила меня не афишировать какие-то вещи и поддерживать легенду якобы она ушла от тебя к Слуцкому.

Слышать подобные вещи не просто неприятно – это как получить нокаут в самом начале боя, пропустив решающий удар.

– То есть Алёна четыре года назад не уходила к Слуцкому? – в груди спирает от вновь открывшихся обстоятельств.

Гончаров пожимает плечом и встает с кресла. Отходит к окну.

– Я не уверен, что поступаю правильно, говоря эти слова. Но раз она тебя так сильно зацепила и не отпускает, если ты готов принять ее с чужим ребенком и плевать на то, что она строит сейчас отношения с другим, как и на то, что предпочла тебе Слуцкого. Якобы предпочла, – поправляет себя Костя. – То попробуй нормально поговорить с девушкой и перестать что-то выяснять, цепляясь за прошлое. Все, что ты себе нафантазировал на наш с ней счёт – твои глупые домыслы.

– Пиздец. И ты так спокойно мне об этом сейчас говоришь?

Я закрываю на мгновение глаза, подыхая от болезненного давления в грудной клетке.

– Ты же этого хотел? Разве нет? Получай.

Почему-то я уже сильно сомневаюсь, что хотел услышать такую правду.

– Деньги на счета верни, – продолжает Костя как ни в чем ни бывало. – Иначе с завтрашнего дня на счетчик поставлю, а потом отцу доложу о твоих проделках. Или кого-нибудь из управления натравлю, чтобы нервы тебе встряхнули, если движухи в жизни не хватает. И желательно не затягивай с этим вопросом, я послезавтра снова улетаю, в городе меня не будет, помочь ничем не смогу.

Гончаров подходит к столу и смотрит на меня сверху вниз.

– Я тут кое-что узнал по секрету. Ты в отпуск собираешься, оказывается? Куда и на сколько дней?

Вот так дела. Ласка на два фронта работает? Интересно.

– Да, собираюсь. Дней на четыре-пять.

– За ней и ребенком?

Молчу. По мне и так очевидно за кем и куда я еду.

– А если бы ребенок был от Слуцкого?

Кислорода не хватает в легких. Внутри творится ад. Не знаю, как держусь.

– Разве такое возможно? Она же не уходила к нему, так? – неверяще усмехаюсь я.

– Но и от тебя ушла. С моей помощью. Когда дожмешь девушку своим безрассудством и она во всем признается, а я в этом даже не сомневаюсь, потому что ты из мертвого душу вытащишь, то вспомни об этих словах.

Костя направляется на выход, а я сжимаю кулаки под столом, чтобы не кинуться на него. Не знаю, как у Гончарова это получается, но он умеет иногда выбешивать только одним своим присутствием. Но сейчас он размазал меня по стенке неожиданными откровениями. Да так, что я не могу собрать себя в кучу.

– С твоей помощью, да? А почему ты мне не захотел помочь?

– А чем я по-твоему занимаюсь последние несколько лет? Деньги, Ян, – бросает Гончаров через плечо. – Или вместо отпуска отправишься на допрос. Я не шучу, – закрывает за собой дверь.

Иногда я хочу убить Гончарова. И особенно сегодня. После всего услышанного. Но не могу сдвинуться с места. Смотрю на закрытую дверь несколько минут, слушая оглушительные удары сердца.

Копаться в бумажках четырехлетней давности не имеет смысла. Гончаров не любит допускать ошибок, а если и делает их, то времени прошло много – подчистил все косяки. Давить на Алёну? Но как теперь это делать? Меня дико к ней тянет. В груди ноет от этих эмоций и чувств, с которыми не могу совладать. Что-то замыкает внутри, когда ее вижу. Эгоист я, да, Алёна? А по мне такой же недолюбленный и всеми брошенный волчонок, как и твой приемный сын.

Вместо вечерней тренировки еду обкатывать подарок Эрика, который он пригнал мне на мой день рождения. Я давно хотел себе мотоцикл. Обожаю скорость и драйв. А сейчас как нельзя подходящий для этого момент, чтобы выплеснуть куда-то накопившиеся эмоции, которые переполняют меня через край. Внутри деструктив. По факту Алёну – не моя и никогда ею не была. Ее появление в моей жизни сравнимо с пролетающей кометой вблизи планеты, которая ее задела и оставила на ней разрушительные последствия. Если и вовсе не стерла с лица Земли.

Я катаюсь на новой игрушке до глубокой ночи и выплываю из тумана размышлений, когда понимаю, что уехал далеко от города и мне потребуется еще столько же времени, чтобы вернуться. Останавливаюсь на каком-то пустыре и сняв шлем курю, глядя в темноту. Выдержке и терпению окончательно пришел конец. Не стоило раскачивать себя, допускать новых встреч с Алёной, потому что дурацкая черта в характере не позволит остановиться на полпути. У меня в крови дойти до финала во чтобы то ни стало и одержать победу. Но какой ценой? Правильно тогда Алёна заметила в клубе, когда пришла в него, думая, что я столкну их лбами со Слуцким: что на ринге, что в жизни я привык идти до конца. Каким бы он ни был. А новость о том, что я мог бы быть отцом Андрея лишь сильнее подлила масла в огонь. Даже думать об этом невыносимо, если бы волчонок оказался по-настоящему моим, а я столько времени потерял из жизни собственного ребенка. Но самый главный вопрос, который не дает покоя и от которого выжигает внутренности: почему Алёна от меня ушла? Что я сделал не так и чем заслужил те слова и гадкое расставание?