образа учебного заведения», я не сразу поняла, что им нужно.

— Вы — Верея Оллистер? — строго спросила седая дама с молодым лицом, на котором я не смогла разглядеть ни единой морщинки.

— Я самая, — нам с Линксом троица за дверью не очень понравилась. Женщины в черном и с суровым видом не были похожи на тех, кто приносит хорошие новости.

Зверек спрятался за мою ногу и осторожно рычал. Предостерегал, что он вообще–то очень опасный и шутить с ним не стоит.

— Какая прелесть! — сказала вторая барышня, справа от седовласки. Но даже эту фразу, которая должна выражать умиление, она произнесла с умным видом и как–то очень назидательно.

— Разрешите войти, — это уже третья леди в черном, и она не спросила, а очень утвердительно заявила.

Так что мы с Линксом посторонились и пустили их. А потом уже первая дама сказала, откуда они пришли.

— Через три дня вы предстанете перед критично настроенной аудиторией, — сообщила Пенелопа Вирс, та самая седовласая красавица.

— Это какой? — испугалась я. — Неужели преждевременный экзамен?

— Своего рода, — сухо кивнула Вирс, — на предмет соответствия вашему статусу невесты ректора. Мы понимаем — у вас любовь и вы привлекательная молодая девушка. Но слушания — это особое испытание.

Слушания! Я совсем о них забыла.

— И мы должны позаботиться о вашем туалете и манерах.

— Вы — консультанты по имиджу? — догадалась я.

— В каком–то роде. По имиджу Академии. А он сейчас напрямую от вас зависит. Поэтому простите нас, мы делаем свою работу.

Та, что сдержанно восхищалась Линксом, Адамелла Бирс, решительным шагом подошла к шкафу и рванула на себя обе дверцы.

Зря она так. Мебель у нас старенькая и недорогая. Ее поколений пять студентов успели использовать, и не всегда аккуратно. Моих навыков бытовой магии хватало, чтобы время от времени навешивать дверь и удерживать ее вертикально. Но к подобным силовым воздействиям я шкаф не готовила.

Дверца упала прямиком в объятия неподготовленной Адамеллы. Слегка приложив ее по лбу.

— Какой ужас! Почему вы не пригласите слесаря! — возмутилась третья визитерша, Селена Дирс.

— Это покушение на должностное лицо! — прохрипела Бирс, удерживая дверь на вытянутой руке.

— Не выдумывайте! — не вытерпела я. — Мы даже не знали, что вы придете.

— Действительно, — подтвердила Пенелопа, подходя к беззащитно распахнутому шкафчику и вытаскивая ворох одежды. Ужас какой, она швырнула все вещи на мою кровать, завалив при этом Линкса.

Пандочка заполошенно выбралась, недовольно тявкая.

— Вот этот балахон совершенно не вяжется с имиджем невесты ректора Академии! — фыркнула Пенелопа, пристально глядя на зеленое с вышивкой платье, которое держала в руке.

— Это моей соседки, — сообщила я, — она сейчас задержалась в библиотеке. Завтра делает важный доклад.

— Тем лучше, — одобрила Вирс, — так нам никто не помешает. Покажите тогда, какие из вещей — ваши.

— У меня их немного. Моя семья терпит временные трудности, часть одежды пришлось продать.

— Как неприятно, — сочувственно вздохнула Адамелла, которая к тому времени успела прислонить оторванную дверь к стенке шкафа.

В шесть рук они перебрали мой скудный гардероб и остановились на скромном темно–синем платье с белым воротничком. А потом подробно проинструктировали меня, как я должна держаться на суде.

Смотреть на жениха, вкладывая в свой взгляд всю свою заботу и безграничную уверенность в его невиновности. Если о чем–нибудь спросят, все равно, о чем, подчеркнуть, какой Даниэль Трапери законопослушный гражданин и как часто мы с ним наедине обсуждаем неправильное и преступное поведение его брата. С неодобрением.

Дескать, поступок Аарона стал для моего будущего супруга настолько тяжким потрясением, что он решил поскорее гармонизироваться и создать вокруг себя островок семейного уюта, найти утешение в любви.

Мне слушать это все было неловко, не то что вслух произносить. Даже гипотетически!

И поездка в столицу для меня стала огромным испытанием.

В экипаже мы ехали вместе с Трапери, естественно. Куда ж он без любящей невесты?

— Не тряситесь, — спокойно порекомендовал суженый, дружелюбно глядя мне в глаза, это было удобно, поскольку сидел он напротив, — только накрутите себя без надобности. Трудно будет противостоять давлению дознавателей в таком случае.

И он взял меня за руку. Ободряюще.

Было странно. И волнующе! Вот за это я себя слегка возненавидела. Не сильно, самую тютельку.

Почему я думала, что он холодный, как рыба, снятая с ледника?

Ладонь Даниэля оказалась теплой и сильной. И согревающей. Уютной. Я сжала ее в ответ, не осознавая, что делаю это.

Вверх по руке пошел жар. Трапери наклонился ко мне, его губы коснулись моего виска. Что это? Легкий поцелуй? Нет, он что–то шепчет. Я прислушалась, хоть из–за стука сердца, что отдавался в ушах, разобрать его слова было непросто.

— Я понимаю, что вам не нужен ни этот суд, ни этот брак. Но очень прошу помочь.

Сказав это, Даниэль отстраняться не спешил. Я чувствовала, как его дыхание опаляет кожу. По шее пошли мурашки и я боялась, что это очень заметно.

Да. Заметно. Он спросил:

— Вам холодно, Верея?

Спаси меня, пресветлый Айрагер, вовсе нет! Я горю. Конечно, вслух такого не сказала. Ограничилась простым:

— Нет. Это волнение перед судом.

— Не волнуйтесь, — это сказано все еще на ухо, — я буду с вами. Понимаю, так себе утешение. Но мы в одной команде.

Экипаж остановился. Пора было выходить. Ректор сел ровно и улыбнулся мне. А я ощутила что–то вроде разочарования. Помимо своей воли.

На входе в здание суда нас обыскали очень тщательно. Для меня выделили троих служащих–женщин, чтобы не причинить еще большего дискомфорта от такого варварского процесса вмешательства в личное пространство.

Когда мы расселись в просторном зале суда, случилось нечто для меня неожиданное. Сверху спустилась клетка, закрывшая полностью стены, окна и двери. Каменный пол тоже выглядел неприступным.

— Сейчас весь этот район перекрыт, — прошептал Трапери, но уже не настолько интимно, как в экипаже, — на земле и в воздухе выстроены коридоры безопасности, по которым доставляют моего брата.

— И как же его сюда заведут? Мы в клетке!

Ответ на этот вопрос я получила моментально, и не от Даниэля. Двое дюжих молодчиков поставили в центр зала тяжеленную плиту для телепортации. Следом подошел высокий полный мужчина в ослепительно белых одеждах, вытянул вперед руки, бормоча под нос заклинания. Вспышка ярко–голубого