– Агата! Отдохнула, выспалась и решила заглянуть ко мне? Вот умница! Проходи, присаживайся. Располагайся как дома.

– Да я, собственно, по делу, – смутилась я, удивляясь, что кавалер совсем не обиделся за вчерашнее. – Только что я узнала, что в ночь ограбления супруги Ивановы не ночевали дома. У моего подзащитного имеется алиби – это его любовник Патрик Смит. Думаю, он подтвердит каждое слово Аркадия Всеволодовича. А вот у мадам Ивановой такого алиби нет. Она якобы забыла ключи от дома и всю ночь провела в машине. Неплохо бы вызвать к тебе фармацевта, дежурившего в ту ночь в аптеке, где госпожа Иванова покупала успокоительное. Интересно, зачем оно ей понадобилось?

Олег закатил глаза к потолку и тоскливо протянул:

– Агата, зачем тебе эта канитель? Милая моя девочка, пойми, твоему Иванову ничего не поможет. Он обокрал Культурный центр, это подтверждают имеющиеся у следствия факты.

– А многими ли фактами располагает следствие? – прищурилась я. – Ты узнал, кто та белокурая девица, которая залезала с Аркадием в сейф? Допросил ее? А вдруг Аркадий говорит правду, и они шарили в закромах Гуру Ма вовсе не в ночь ограбления, а, скажем, за неделю до него?

– Ты обладаешь конкретными фактами или просто фантазируешь? – насторожился следователь Оболенский.

Его вопрос вернул меня на землю. В пылу спора я чуть было не проговорилась насчет Жанны, а ведь журналистка похищением Оли Пряхиной заработала себе уголовную статью, и, заикнись я только об этом Олегу, он тут же упек бы ее за решетку, и плакало тогда мое адвокатское расследование.

– Да нет, это я так, – слукавила я. – Ну пожалуйста, Олежек, миленький, вызови женщину-фармацевта, которая видела Лидию Иванову в ночь ограбления! Вдруг она скажет что-нибудь по существу дела? Ведь для чего-то же соврала Лидия Сергеевна насчет того, что всю ночь проспала дома? Значит, ей есть что скрывать.

– Ну ладно, адвокат Рудь, ты кого угодно уговоришь, – усмехнулся Олег. – Так уж и быть, пошлю повестку в аптеку. На какое число вызывать свидетельницу?

– Спасибо, Олежка! – подпрыгнула я от радости, целуя Оболенского в гладко выбритую щеку. – Сегодня я уеду в командировку – начальство посылает на Алтай, а вот на завтра можешь смело ее приглашать. Зови ближе к вечеру, ладно?

– Часов на шесть устроит?

– Вполне!

– Отлично, приходи к этому времени ко мне в кабинет, задашь своей свидетельнице все интересующие вопросы, – отозвался Оболенский, провожая меня до двери и нежно целуя на прощание.

* * *

В прекрасном настроении я отправилась домой собрать в дорогу самое необходимое. Поднявшись на свой этаж, я вышла из лифта и чуть не задохнулась от едкого дыма, выбивавшегося из-под двери, при этом глаза заволокло едким туманом. Надсадно кашляя, я в несколько скачков достигла порога и надавила ладонью на звонок, одновременно с этим выуживая из сумки ключи. В голове тут же возникла кошмарная картина: в ожидании меня дед уселся в кресло, закурил трубку, ему стало плохо с сердцем, из трубки выпал уголек, попал прямо на дедовы вельветовые брюки, и вот мой бедный дедушка, беспомощный и слабый, не может встать с кресла и потушить охвативший квартиру пожар. Пока я рылась в сумке, дверь распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Владлен Генрихович. В руке у него был пакетик с красным перцем, а круглое пузо обтягивал фартук с петухами.

– Агата, ты как раз вовремя, – торжественно провозгласил он, отходя в сторону и давая мне войти. – Я приготовил шашлык по-карски и пожарил цыпленка табака. Как ты считаешь, что лучше отвезти бабушке в больницу?

– Дед, не размахивай перцем, просыплешь на пол, – кашляя от дыма, попросила я, прямо в обуви проходя на кухню и распахивая настежь окно, попутно припоминая, что красного перца у меня отродясь не водилось. Тем более такой огромной упаковки. Значит, решила я, дед принес перец с собой.

– Не волнуйся, детка, не просыплю, это пустая пачка, я все высыпал в шашлык, – отозвался дед.

– Тогда вези бабушке цыпленка, – посоветовала я, поворачиваясь к столу.

И тут мой взгляд упал на шелуху от чеснока вперемешку с остатками перца чили, которыми щедро была присыпана столешница. Окинув тоскливым взглядом наваленную на столе кучу чесночной шелухи, я подумала, что, должно быть, с цыпленком я тоже погорячилась.

Оправившись от потрясения, я отправилась в свою комнату и принялась за работу. Я старательно создавала легенду для посещения Янтарного города. Перелопатив несколько справочников, я подготовила с десяток документов и, уложив их в папку, красиво вывела на обложке: «Дело Лапухина В. С.».

* * *

В условленное время я подходила к третьему боксу, где меня уже ждали. Одетый в кожаную куртку пилота клиент переминался с ноги на ногу. В его франтоватые сапоги были заправлены щегольские джинсы, а плешивую голову венчал стильный лайковый шлем, делая Аркадия Всеволодовича отдаленно похожим на Леонардо Ди Каприо в роли Говарда Хьюза. Жанна для путешествия на Алтай выбрала спортивный стиль и натянула на себя широченные сноубордические штаны, пеструю куртку и меховую шапку с пушистым лисьим хвостом, красиво лежащим поверх ее белокурых африканских косичек. И только я в своем демисезонном пальто и легких сапожках на каблуках выглядела белой вороной. Пока я шла к поджидавшим меня компаньонам, журналистка Лисянская не спускала с меня изумленных глаз.

– Агата, ты погоду в Интернете смотрела? – озадаченно спросила она вместо приветствия. – На Алтае десять градусов мороза, а ты вырядилась, как на танцы! Может, метнешься домой, переоденешься?

– Некогда, девушки, переодеваться, – забеспокоился Аркадий, поглядывая на часы. – Я с хозяином самолета договорился, что беру аппарат на один вечер. Сегодня же я должен вернуться в Москву.

– Не говорите ерунды, Аркадий Всеволодович, – возмутилась я. – В Москву вы вернетесь тогда, когда я вам об этом скажу.

– Какой-то адвокатский беспредел, – пробормотал клиент, опасливо косясь в мою сторону.

– А ты как думал? – усмехнулась Лисянская. – Имей в виду: будешь как миленький нас слушаться.

Клиент внимательно посмотрел сначала на меня, затем на Жанну и, недоверчиво покачав головой, с сомнением в голосе проговорил:

– Как-то вы подозрительно быстро спелись.

– Не хотелось тебя расстраивать, Аркаша, но я журналистка и тоже веду расследование, – обнадежила его девушка.

Лицо клиента осветилось саркастической ухмылкой, и он полным презрения голосом протянул:

– Вот теперь все понятно! Представители двух самых продажных профессий нашли друг друга.

– Я бы попросила, – одернула его Лисянская.

– А вот хамите вы, господин Иванов, совершено напрасно, – поддакнула я. И тут же уточнила: – Не пора ли нам лететь?

Усевшись в салон самолета, мы поднялись в воздух, и Аркадий недовольно проговорил:

– Только предупреждаю – я не собираюсь покидать самолет. И если я вижу Феликса Беляковича, то сразу же улетаю, нравится вам это или нет.