– Тебе понадобятся инструменты, – сказала она. – Я пыталась, но ничего не получилось.

– Отойди подальше, я выломаю дверь.

Кейт была слишком уставшей, чтобы спорить. Дилан с силой ударил, и дверь с грохотом упала.

– С тобой все в порядке? Я с ума сходил, пытаясь найти тебя. В конце концов до меня дошло, что план этого дома в твоей комнате мог означать, что ты отправилась сюда. Прости, что я не сразу догадался.

– Все хорошо.

Его беспокойство согревало ей сердце, но решение созрело, и она не передумает. Она должна рассказать ему все, пока мужество не покинуло ее.

– Нам нужно поговорить, – выпалила она.

На его лбу пролегла морщина.

– Да, я знаю, но не сейчас. Сначала я отведу тебя домой, где ты сможешь поесть и хорошенько отдохнуть.

– Нет, Дилан, мы поговорим сейчас.

– Дорогая, это безумие. Ты же так утомлена.

Приглушенное рыдание вырвалось из ее груди. Это насторожило Дилана, и у него внутри все похолодело.

– В чем дело? – осторожно спросил он.

– Дело в том, что я не была честна с тобой, попросив жениться на мне. Я думаю, нам немедленно нужно оформить развод, чтобы ты смог вернуться к своей привычной жизни.

– Что? – Дилан не верил своим ушам. Он ожидал услышать от нее что угодно, но только не это.

– Ты слышал, – прошептала Кейт.

– Если это из-за того, что мы занимались любовью, то я чувствую себя ужасно виноватым, что злоупотребил твоим доверием. Это больше не повторится.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем? – Его эмоции, находящиеся на пределе из-за бессонной ночи и безумного волнения, вырвались наружу. – Если ты хочешь развестись, тебе придется самой все оформить. Может, я и не соответствую твоим мечтам о супруге, но, если мы расстанемся до окончания года, ты потеряешь дом.

– Дом не имеет никакого значения, – печально проговорила она. – Меня он совершенно не интересует и никогда не интересовал.

Дилан внимательно посмотрел на нее.

– Нет?

– Мне не нужно это наследство или муж, чтобы содержать меня. Я пишу детские книги и зарабатываю этим хорошие деньги. Что касается занятий любовью, я могла бы сказать «нет», так что ты не более ответственен за все произошедшее, чем я сама.

Он потряс головой.

– Я ничего не понимаю.

Кейт обхватила себя руками. Ей было холодно, но скорее от страха, чем из-за сквозняков старого дома и прохлады раннего утра.

– Тут нечего понимать. Все просто. Я обманом женила тебя на себе. Я любила тебя уже очень давно, но ты отказывался признавать, что я взрослая. Когда умерла бабушка и оставила это смешное условие в своем завещании, я просто решила воспользоваться им.

Дилан слушал ее, борясь с потрясением и любопытством.

Кейт любила его? Когда-то давно он мог бы усомниться в ее чувствах, но теперь он слишком хорошо узнал, какой она была страстной и любящей. Она бы не сказала, что любит его, если бы не чувствовала этого всем своим сердцем.

– Я тебя тоже люблю, – тихо произнес он.

– Ты так говоришь только из-за того, что привык заботиться обо мне. Разве ты меня не слышал? Я тебя обманула.

Он вздохнул, сожалея, что был недостаточно умен и сообразителен, чтобы обо всем догадаться. Его мама была права. Он разучился слушать свое сердце, но теперь он исправился.

– Ты не обманывала про условие в завещании. Ты должна была выйти замуж или потеряла бы дом.

– Я же сказала, меня не интересует этот дом! – воскликнула она. – Им будет распоряжаться историческое общество в качестве некоммерческого предприятия.

Дилан рассмеялся. Это в духе Кейт. Он должен был догадаться, что ей не нужно это поместье. Дом был слишком претенциозным и старомодным. Она его обманула? Да, и он был немного зол, но ведь все вышло хорошо, так что ему грех жаловаться. Он прощает ее, если ей это нужно.

– Дорогая, какая разница, как все произошло?

– Правда?

– У меня были некоторые подозрения, но я все равно согласился. Однако должен заметить, что дом пока не твой и никогда не станет твоим, если мы разведемся. Будет очень жалко, если Сиэтл не получит музей, сравнимый с поместьем Питток в Портленде. Потребуется кое-что отреставрировать, но моя компания могла бы с этим помочь.

Кейт ударила себя по лбу.

– Ты меня совсем не слушаешь!

– Слушаю, дорогая, я наконец-то тебя слушаю. Люди вокруг давно делали намеки по поводу нас двоих, но мне это всегда казалось чепухой. Думаю, они заметили то, что я из-за своего упрямства отказывался понимать.

Кейт задрожала. Дилан, скорее всего, говорил то, что, как он думал, ей хотелось услышать, но сейчас она вынуждена его напугать.

– Дилан, я беременна. Ты забыл о предохранении в нашу первую ночь, у меня был благоприятный период для зачатия. Я знала об этом, но не предупредила тебя, а потом все вышло из-под контроля.

На губах Дилана появилась лучезарная улыбка. В последний раз она видела его таким счастливым еще до того, как умер его отец.

– Ты ждешь ребенка? – Он дотронулся до ее живота с благоговением.

– Да, плачущего по ночам из-за того, что режутся зубки, пачкающего подгузники и так далее.

– Это же здорово! Надеюсь, что это будет девочка, похожая на свою маму.

Она прислонилась к одному из столбиков, окружавших кровать, и заплакала, не в силах поверить своему счастью.

– Я люблю тебя так сильно, что это меня пугает, – прошептал Дилан, поглаживая ее живот своей большой рукой. – Я знаю, что нам придется нелегко, мне придется многому научиться, но ведь ты согласишься мне помочь? Послушай, Кейт. В глубине души я всегда любил тебя, но я отказывался поверить, что женщина вроде тебя когда-нибудь взглянет на такого обыкновенного парня, как я. Именно поэтому я хотел, чтобы ты оставалась ребенком.

– Я видела, какой ты – лучше всех. Ты замечательный. Я всегда хотела быть только с тобой.

Увидев любовь и веру в глазах Кейт, Дилан прижал ее к себе.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Никогда не оставляй меня.

– Не оставлю.

Внезапно она отстранилась и приподняла брови.

– А теперь скажи мне, где ты провел все те ночи.

Он закинул голову назад и расхохотался. Она наконец-таки спросила.

– В офисе на диване. Я думал, что это немного разрядит обстановку.

Кейт потянула его за пряжку на ремне.

– Ты ошибался. Я провела столько одиноких ночей, которые теперь предстоит наверстать, и я не собираюсь терять больше ни минуты.