Игорь Петрович Непокорнев.

Одним росчерком. Веско. Метко. Размашисто. Председатель поставил подпись на увольнительной. Сумерки ставили точку в дне за окном. В высоких зарослях жаворонок ставил концерт. Люда, бухгалтерша, ставила чайник за стенкой.

Игорь Петрович выглянул в окно, поправил очки. Предславы не было. Последние дни она стала неразрывным элементом пейзажа у сельсовета. Чутко и бесхитростно она пыталась разделить тоску Игоря Петровича. Вязала, читала, вглядывалась вдаль. И всё это делала, сидя на скамеечке у замызганного штакетника. Сейчас её не было, и тревога вновь принялась резать душу председателя.

Игорь Петрович словно потерялся. Он хезнул и чах на глазах, утрата и поражение обтёсывали боль изнутри, не давали спать спокойно и жить пристойно.

Всё какая-то неземная мистика будоражила голову, подчиняла сны. С суеверным ужасом он впервые подумал, что Бога нет. Что вообще ничего нет. Жизнь и Смерть – единственные боги, которые могут править миром, если только мир этот есть.

– А жаль так-таки, Игорь Петрович, – куршивая головка бухгалтерши показалась в проёме. – Как мы без вас-то? И куда вы пойдёте?

– Не знаю, Люда. Не знаю. Но уйти – уйду. Может, окуню тоже в сетях не сидится, а его вот посадили, вишь ли. Не могу я больше. Надо из сетей выпутываться. Чайник готов? – отвлекающим манёвром спросил Игорь Петрович, и Людочкина куршивая головка исчезла.

Игорь Петрович проверил пачку в кармане и побрёл по немому гнойному коридору на улицу. Предславы не было видно. Только ворон о чём-то кумекал тут же, сидя на крыше и тыкая в председателя непроглядным глазом.

– Ну, чего, друг? – спросил Игорь Петрович. – Я вот, уходить собрался. Сказал бы тебе, куда да сам не раздумал.

Ворон всё – молчок в мирок. И разгадывай – что на умишке да в учёном глазишке.

«Яшу пойду искать», – смаковал идею долго. Не за ради мести найти хотел. А чисто потолковать, что с сестриным телом стало – узнать. Так ведь с похорон и не видали стервеца. И Василису тоже.

Игорь Петрович затянул сигарету. Глядь, а ворона и нет уж. Размечтался, кабы птаха, словно щука там чудесная или рыбка небесная, бросился выполнять желание. И когда Игорь Петрович повернётся, за спиной очутится Яша. С Василисой. Или одна Василиса. Живая…

Но обернувшись, ещё более приятно взволновался и разлучисто разулыбался. Там стояла Предслава. И никого другого не надо было.

– Что ты, девочка? Домой собралась и не попрощалась.

– А я не собиралась домой. Я прогуляться ходила. Ноги размять, себя в округе показать. А там Михаил Степанович приехал.

Председатель подивился да делать нечего, пошёл встречать участкового. Может, вороняга желание таки исполнил, и участковый нашёл Яшу? Не зря же Игорь Петрович наговор на поиск убивца прочитал…

За еловой рощей такала фабрика, на созревших полях гудел ветер, под ногами стелился зернистый гравий. Болтались бантики на косичках Предславы. Словно цветочек – Аленький иль какой ещё хрупенький – качалась девичья фигурка…

Около престарело скрипящих ворот председатель заприметил Ниву Михаила Степаныча.

– С вестями я, Петрович, – объявил участковый, вывалившись из машины.

– Коль с хорошими, заходи, чаем напою. А коль с плохими, так прости, у меня дел много.

– Ну, тут как посмотреть, – хохотнул Михаил Степаныч, по-хозяйски открывая калитку. – Со всякими вестями. Веришь ли, Хозяйку горы медной нашли. Потолковать надыть с глазу на глаз.

Игорь Петрович с намёком посмотрел на Предславу. Девочка сжала свой синенький клубочек и отошла к ясеню, поиграться вроде как. Но Игорь Петрович решил, что она сейчас должна бы навостричь ушки на макушке и с интересом прислушаться к говору взрослых дядек. Ничего, он сам так делал.

– Это твоё, как видно. – Михаил Степаныч передал председателю гладкие бумаги, попахивавшие официозом.

– Это что?

– Доверенность. С твоей подписью.

Игорь Петрович вздрогнул, поправил очки, отгоняя наползшие дурные предчувствия.

– Доверенность на что?

– На передачу тебе от Яшки капитала огроменного. Капитал мы тоже нашли.

– Как это? Где это?

– Обыскали хату Рубановых. Яшку не нашли. А вот мамашу его… Кхм. Хоть стой, хоть падай. Наткнулись на её тело в погребе. Как видно, переломила шею, пока спускалась, замотался её шарф за лестницу и придушил бабёнку. Зрелище то ещё. Лежит баба на зеленой куче денег, красивая, хоть и мертвая. Вот и говорю, Хозяйка медной горы, етить её. То-то она и в сказке та еще жадюга. Никогда мне не нравилась эта сказка.

– Страсти какие… – прошептал Игорь Петрович, рассматривая подпись на доверенности. С точностью до последнего завитка такую же подпись он сегодня ставил в увольнительной… Или же у него от переизбытка впечатлений совсем ум поплыл. Изробился он смертельно.

– Когда ж это ты успел подпись поставить? И откуда такие деньжищи? – допытывался Михаил Степаныч, мизюкая и без того узкими, как у крота, глазами. – Когда эт ты снюхался с гадом этим?

– Да уж после того, как ты успел с ним на охоту дюжину раз сходить, – отпарировал председатель. – Поставил подпись я. Не сомневайся, видишь, дата стоит вчерашняя? Прислал он мне доверенность с адвокатом, а за что деньги передал, сам догадаешься. Могила-то Василисы пустует. И тела нет больше.

Игорь Петрович сам до конца не знал – привирал он больше или правду расписывал. Как-то сама собой картинка сложилась.

– Вот ведь какие времена пошли, – задумался участковый, – мертвых теперь не отпевают, а продают. Смотри, как бы к тебе сестра неупокоенная не явилась. Не думал, чтоб ты на такую дикость повёлся. Мало ли что этому некрофилу взбрело.

Игорь Петрович не ответил, отвёл взгляд и задумался. Ишь ведь, забедно ему стало от этих слов. Но он нутром чуял, что разгадка рядом. Прямо в письме, которое было прикреплено к доверенности.

– Ну, бывай, Петрович. Твоё дело все-таки. Мог бы только голову не морочить своей заявой на Яшку.

– Заявление я заберу. Да только не так все просто, ты пойми, Михаил.

– Я это каждый раз слышу, как какая-нибудь чертовщина творится. И не сказочная, а бытовуха обычная. В соседнем селе дед забил внучку и говорит, что она ему пирожки слишком холодные подала, а значит, черту душу продала. Вот ещё мужик один в январе месяце посреди ночи бабу свою разбудил, сказал, что пошел двенадцать месяцев искать и замёрз насмерть в лесу. Еле откопали. Кто бы хоть раз рациональную причину привёл, довод какой логичный.

– То-то и оно, что рациональный довод твой найти просто, а может, истине как раз иррациональный довод соответствует.

– Или его найти проще. Да дело твое. Тебе с твоей иррациональной совестью жить, а мне рациональные протоколы заводить. Ты завтра