Ну, кажется, мне пора. Нет, как же это — пора?! Есть еще одно дельце. А вдруг?..

Я присела на корточки и стала тщательно обследовать найденный потайной ход: стыки и сучочки досок, гвозди и пазы, ветки кустарника и землю под ним. Глаза напряглись до боли: солнце давно ушло за холмы, и в моем укромном местечке было темно почти как ночью. При этом я, разумеется, не забывала контролировать ситуацию — и по ту, и по эту сторону забора.

Ага! Вот и то, что ищу. Неужели судьба подарила мне еще немножко везения?!

Примерно на уровне моего локтя за плохо обструганный столб зацепился кусочек серого пуха. Я осторожно сняла его и поднесла к глазам. Волокон слишком мало, и я, конечно, не эксперт, но все же ставлю один к десяти, что это — мохер! Оля Вингер была в субботу в сером мохеровом пуловере. И если бы в этом месте ее пронесли на руках через потайную «калитку», то было бы странно, если б она нигде не зацепилась одежкой!

Еще несколько таких же волокон я нашла на столбе чуть ниже, а на обломанной веточке — серый катышек. Все свои находки я бережно препроводила в целлофановый пакетик и — в карман.

А вот теперь мне и вправду пора. Едва успею принять душ и уложить голову. И то — если городские светофоры будут благосклонны ко мне!

Садясь в машину, я с тоской оглянулась на маленькие домишки, успокоительно поблескивающие окнами сквозь свои палисадники. Чуяло мое сердце: добропорядочные граждане могли бы кое-что мне порассказать о происках недобропорядочных. Но…

Лучше я подумаю об этом завтра. Ибо думать сейчас о том, что в эту вот самую минуту ни в чем не повинную девочку мучают, может быть, в нескольких шагах от меня, а я не в состоянии ничего предпринять, — это было невыносимо!

…В первые мгновения мне показалось, что я проснулась в раю. Боясь ослепнуть от вида райских кущ, не спешила открывать глаза. Но яркий свет все равно пробивался сквозь влажные ресницы. На губах моих трепетала блаженная улыбка. Вот только казалось немного странным, что ангелы слушают негритянский блюз и жарят себе на завтрак яичницу с ветчиной.

Ее божественный запах вернул мне ощущение реальности. Пожалуй, я все-таки еще в мире смертных: есть хочется, как голодной тигрице. В раю такое вряд ли допустимо. И ложе твердовато, не похоже на облачную перину; и подушка рядом хранит какой-то знакомый, слишком уж земной запах, от которого во всем теле просыпаются ощущения, ничего общего не имеющие с платонической любовью к Господу нашему Иисусу Христу…

Чтобы разобраться наконец в происходящем, я совсем уж собралась было открыть глаза. И вдруг появилось необъяснимое ощущение, что на меня смотрит… ну, если не сам Господь Бог, то уж точно архангел Гавриил!

— Ты проснулась, соня? Вижу, вижу, не притворяйся!

Как он, однако, со мной фамильярно… Немного обескураженная, я разлепила ресницы.

Он стоял, скрестив руки на груди и прислонясь к косяку кухонной двери. И улыбался — сейчас просто влюбленно. Нет, это был не светлый ангел, а на Бога походил только сверкающими зелеными глазами. Это был демон, изгнанный из рая, но раскаявшийся, прощенный и вновь допущенный на вершину блаженства.

Ой, да мы же туда с ним вместе добирались!.. Вдруг припомнив — этап за этапом — все наше совместное восхождение, я в ужасе зажмурилась и натянула одеяло на голову:

— Рэй, не смотри на меня!

Он тихо засмеялся:

— Поздновато вы спохватились, мой дэтэктив!

Одним кошачьим прыжком мой клиент и партнер оказался рядом со мной на тахте, вытащил мою всклокоченную голову из-под одеяла, крепко зажал сильными ладонями и приблизился на расстояние поцелуя.

— Нет, я буду на тебя смотреть! Я хочу на тебя смотреть. Я хочу запомнить тебя… Мне это надо, понимаешь? Очень надо…

Я потянулась к нему губами, и страстный монолог был прерван не менее страстным действием. Вообще должна признаться, что с этой ночи словосочетание «африканская страсть» больше не будет для меня отвлеченным образом. Теперь-то я знаю, о чем идет речь!

— У тебя удивительные глаза, мистер Рэй.

— Я знаю. — Эта самодовольно-насмешливая гримаска сведет меня с ума! — Должно же быть и у черта хоть что-то привлекательное, иначе как ему смущать грешные души? Между прочим, завтрак остывает, а я голоден, как целая стая леопардов! Хочешь ты или нет, а я его несу.

С этими словами Рэй бесцеремонно усадил меня в постели, как маленькую, и обложил подушками.

— Я тебя вчера предупредил, что повар из меня никакой. Но готовить яичницу я все-таки умею, и сейчас ты в этом убедишься.

С грацией заправского официанта Лионовски притащил из кухни огромный поднос, на котором оказалась отнюдь не только яичница, и пришпилил им меня к кровати. А сам вытянулся рядом на животе и тоже набросился на завтрак. В его глазах я видела свое жующее отражение.

Яичница с ветчиной и всевозможными экзотическими приправами и впрямь была потрясающей. Мы болтали и смеялись и кормили друг друга этой самой яичницей и бутербродами с лососиной, поили холодным шампанским, нисколько не задумываясь при этом, кто мы — аристократы или обыкновенные дегенераты. Глядя друг на друга, мы одновременно вспоминали одно и то же, и эти воспоминания были чем-то вроде электрических разрядов. Меня то бросало в жар, то спина покрывалась пупырышками, а супермускулатура Рэя вызывала спазмы в горле… В общем, это был незабываемый завтрак.

— Рэй! Перестань смотреть на меня, как леопард перед прыжком!

— А ты знаешь, любовь моя, я и сейчас не против того, чтобы поохотиться. Что-то никак не утолю голод… А ты?

Почему-то из всех диких кошек, которыми славится Африка, ближе других Рэю был леопард. Получше рассмотрев своего мужчину при свете дня, я поняла, что он и похож на этого хищника. Такой же «гладкошерстный», мускулистый и поджарый, такой же порывистый, быстрый и бесшумный. У меня не раз была возможность в этом убедиться. И порой возникала даже иллюзия пятнистости его гладкой шкуры: она была, конечно, белая, но с целой гаммой смуглых оттенков — причудливая игра генов!

И еще на этой шкуре я нашла три старые пулевые отметины и штук пять ножевых: доказательства того, что рассказанная мне вчера история его жизни на самом деле была увлекательной.

Если кому-то этот портрет не понравился, то могу утверждать, что он ничего не понимает. О нет! Рядом со мной отдыхал очень красивый «зверь». И опасный… Только не в том смысле, про который я думала весь вчерашний день.

И как только я могла выдумать все эти ужасные глупости: что он может оказаться преступником, убийцей, монстром! Ведь мне с ним было так хорошо… Он говорил мне такие слова со своим бесподобным акцентом… Разве он мог быть… Нет, конечно, нет!

Вот и гадальные кости прямо сказали: «Все твои друзья — истинные». А ты, дурочка, устроила истерику из-за каких-то дурацких совпадений и смутных подозрений! Сотворила себе подозреваемого… Где же твое хваленое чутье на людей, «дэтэктив»?