И, наоборот, те, которые отправлялись обратно на землю, должны были ещё раз испить её воды.

[12] Меццо-сопрано — женский певческий голос характерным признаком этого типа голоса является насыщенность, полнота его звучания в «середине» и мягкость, объёмность звучания низких (грудных) нот.

[13] Дискант — самый высокий детский певческий голос, а также исполняемая им партия (в хоре либо соло). Диапазон от «до» первой октавы до «ля» второй. Дискант до XVIII века исполнялся певцами-кастратами и тенорами-фальцетистами, заменявшими детские голоса.

[14] Старшая Эдда — сборник сказаний о богах и героях скандинавской мифологии и истории.

Глава 19

Ганимеду уже приходилось, причём неоднократно, внезапно исчезать, никого не предупредив. Как, впрочем, и другим членам его команды. Это, однако, вовсе не означало, что никто не заметит их с Пандорой отсутствия. Наоборот, каждый раз, когда кто-то из команды внезапно бесследно исчезал — его или её или их поиск становился приоритетной задачей всех без исключений служб ВАОПР[1]. Потому что знали, если пропавший член команды не даёт о себе знать, значит, у него нет такой возможности.

Ганимед понимал, что чем дольше они с Пандорой отсутствуют, тем тревожней становится на душе у всей команды, однако и Пандору вот так сразу в другом измерении он тоже одну оставить не мог. Слишком долго её ждали, слишком большие на неё возлагались надежды, чтобы он мог позволить себе — потерять её.

Да, Ингвэ и Мириэль приняли их с Пандорой более чем гостеприимно, но мог ли он доверять их гостеприимству — он не знал. Страж перехода между реальностями чётко дал понять: ему нужна только Пандора. Что же касается Ганимеда, то его никто не держит — он может покинуть древний Эймсбери[2] в любой момент.

Покинуть-то он может, размышлял он, но пустят ли его назад? Стражу ведь ничего не стоит закрыть переход. И что тогда? Что он скажет Зевсу? Как они остановят Офиона[3] и Керта[4]? Как они спасут их Вселенную?

К счастью, Ингвэ решил его дилемму, поинтересовавшись не будет ли он против, захватить его с собой в свою реальность, если он вдруг решит смотаться туда и обратно. Ганимед подозревал, что эльф догадался о его метаниях, однако уточнять так ли это не стал, просто с радостью согласился. И предложил отправиться, как можно скорее.

К слову, любезное предложение Ингвэ избавило его также и от упрёков по поводу того, что пусть всего и два дня, но он всё же заставил свою команду поволноваться. Настоящий живой эльф произвёл такой фурор, что все до одного члены его команды и думать забыли о своих недавних треволнениях и переживаниях.

Особо значимых новостей, как хороших, так и плохих не было. Если, конечно, не считать плохой новостью то, что, несмотря на все усилия, предпринятые ВАОПР, местонахождение Керта и Тэнэбрэ оставалось, по-прежнему, неизвестным.

— Я перепробовала все известные мне поисковые заклинания, но они, словно сквозь землю провалились, — посетовала Медея.

— Скорее сквозь пространство, — поправила подругу педантичная Астрея. — Возможно, зря мы оставили всего одно кладбище нетронутым? Керт — не глуп, он, наверняка, сообразил, что мы расставили ему ловушку. И поэтому решил не рисковать, а затаиться. Если это так, то мы их потеряли.

— Разумеется, он сообразил, — согласился Ганимед. — Однако другого выхода у нас не было. Чтобы надёжно оцепить два кладбища, а тем более три, в разных частях мира — у нас просто-напросто недостаточно людей. И, в первую очередь, недостаточно магов. Да, возможно, мы упустили Танэбре и Керта, но зато мы предотвратили убийство ещё одной невинной девушки и возможность завершения ритуала.

— В любом случае, до ближайшего полнолуния ещё две недели, поэтому я пока не торопился бы с выводами, — высказал своё мнение Ликург. — Главное, что у нас всё готово. Магические метки и специальные магические ловушки расставлены по всему периметру кладбища. Люди проинструктированы.

— У нас всё готово на ТОТ случай, если мы обнаружили ВСЕ ритуальные локации, — выделив ударением и слегка повышенным, чеканным тоном слова: «ТОТ» и «ВСЕ», уточнила дотошная Астрея.

— Обижа-аааешь! — скорчив забавную, хмурую рожицу, насупленно протянул Эфалид. — Мой перекрестный анализ проанализировал по заданным мною параметрам не только геолокационные базы данных, но и геологические и археологические. Поверь мне, на Земле нет ни одного не только кладбища, но и даже всеми забытого захоронения неизвестных солдата, о котором бы не знала моя Псэфочка!

Уверенный, что у его команды всё под полным контролем и без него, Ганимед возвращался в эльфийскую реальность в приподнятом настроении и с твердым намерением принести извинения Пандоре.

— Ора! — позвал он и постучал в дверь комнаты, которую занимала Пандора. — Это я, Ганимед. Можно мне войти?

И очень удивился, когда из комнаты раздался тоненький, противненький и ехидненький голосок.

— А зачем она тебе? — поинтересовался голова-сын.

— Вот именно, а зачем она тебе? — вторили ему также грудное контральто головы-мамы и бас головы-папы.

— Ора, с тобой всё в порядке? — обеспокоился Ганимед. — Ты извини, но я всё же войду, даже, если ты против! — предупредил он.

— Заходи. Хочу посмотреть, кто к нам пришел! — разрешила голова-мама.

— Заходи, коль не боишься! — предупредил тоненький голосок.

— Заходи! Коль жизнь не мила! — пробасила наименее гостеприимная из трёх голов, голова-папа.

— Ора, что за… цербер тут происходит! — возмутился Ганимед, которому в момент произнесения этой фразы было даже и близко невдомёк насколько он близок к истине.

— Тарта-аарова бездна! — выдохнул он, распахнув дверь.

Ибо то, что он увидел… оказалось весьма и весьма далеко от любых его ожиданий.

— Не может быть! Цербер?! Здесь?! Не может быть! — оторопело забормотал он, увидев оскалившуюся на него всеми своими шестью клыками громадную трехголовую псину.

— Ещё как может! — возразила ему трёхголовая псина, все три головы которой плотоядно облизались при этом.

— Мы его как есть будем? Сначала замаринуем в ядовитой слюне, а потом поджарим или просто только поджарим и проглотим! — раскатистым басом посоветовалась голова-папа с головой мамой, с интересом истинного гурмана рассматривая свою добычу.

— Не-а! Давай сырым жрать! — хищно скаля зубы и облизываясь, безапелляционно заявила голова-мама глубоким грудным контральто.

— Сразу жрать?! Да ещё и не прожаренным и не промаринованным?! — захныкал голосом певца-кострата голова-сын. Гурман голова-папа одобрительно закивал в знак поддержки, многозначительно поглядывая на голову-маму. — Не-не-не-не! Давайте сначала поиграем? Мне скучно! — между тем продолжала голова-сын.

И побежденная большинством голосов голова-мама согласно кивнула и псина ринулась в атаку.

Ганимед, однажды уже довольно близко познакомившийся с зубами цербера, судьбу испытывать не стал, и потому, едва только псина дернулась — кинул в неё заклинанием стазиса и тут