же, не мешкая ни секунды, попытался сделать ноги. Ибо как помнил с прошлой встречи, что форы у него секунд пятнадцать, не более.

Вот только, то ли память его подвела, то ли у Цербера с того первого раза развился иммунитет к его заклинанию стазиса, только не погрузилась монстрина в этот раз в стазис.

Но как не быстр был Ганимед, псина оказалась быстрее. И потому не успел он ещё и развернуться к двери, как уже лежал на полу, поверженный на обе лопатки. При этом вокруг него, а также со всех сторон и перед его глазами клубились сотни мыльных пузырей, которые настолько плотно заполонили собой всё пространство, что кроме радужных переливов, Ганимед сколько не пытался, ничего больше не мог увидеть. Видеть нет, а вот осязать и ощущать…

Странное дело, вдруг осознал он, как-то слишком уж хорошо в этот раз пахнет от Цербера!

В прошлый раз, едва только он оказался под псиной, то чуть не задохнулся от такого ядреного зловония, каким не каждая помойная яма могла бы похвастаться. Надо же, каким Цербер стал цивилизованным! Интересно, он сам себе зубы чистит?

— Продолжаем играть или начинаем жрать? — тем временем совещались между собой церберовы головы.

— Игра-ааать! Конечно, играть! — радостно заверещал пронзительно-тоненький голос.

— Надоело играть! Я жрать хочу! — безапелляционно постановил бас.

— А я игра-ааать! — капризно завизжал тоненький голосок.

— А я жрать!!! — в очередной раз не сказал, но припечатал бас.

Головы, к слову, так увлеклись спором, что совсем забыли про свою жертву. Жертва же не будь дураком, воспользовалась моментом, и начала отползать: сначала медленно, очень медленно…

— Мальчики, не ссорьтесь! — жеманно взмолилось между тем грудное контральто.

Однако «мальчики» мольбы не услышали и продолжали спорить.

— Игра-ааать! — требовал тоненький голосок.

— Жрать!!! — стоял на своём бас.

— Немедленно прекратите ссориться! — потребовало контральто.

Тем временем, Ганимед посчитал, что отполз уже достаточно, вскочил на ноги и дал стрекача.

— У-р-я-а-а-а!!! Мы всё-таки будем игра-ааать!!! — обрадовано завизжала за его спиной бдительная голова-сын и добавила скороговоркой: — Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать!

И обманула… Ибо она не пошла искать, а рванула!

И уже в следующее же мгновение попытавшаяся сбежать жертва была загнана в угол, повалена на пол и вновь подмята под громадную тушу трёхголовой псины.

— Кто не спрятался, я не виноват! Уж очень хочется мне жрать! — пробасила голова-папа на ухо Ганимеду, в очередной раз поразив его свежестью своего дыхания.

Вслед за чем, ещё и лизнула и нежно прикусила за ушко.

Понятия не имевший о доброй и игривой натуре этого монстра, Ганимед обреченно застонал. Не то, чтобы он боялся смерти, но вот так по-глупому…

— Не-эээт!

Услышав горестный вздох блондина, сердце Пандоры не выдержало и она, наконец, выскочила из шкафа и потребовала:

— Фу, Цербер, фу!

И всё…

Услышав её голос, трёхголовая псина так обалдела от счастья, что тут же забыла о Ганимеде. Безошибочно развернув все три головы в направлении своей создательницы, она испустила победный клич и прыгнула…

Пандора точно знала, что ей нужно делать. Ей нужно телепартироваться!

Вот только, кто ж её позволил!

Скорость фантомной трёхголовой псины была такова, что она даже и пальчиком не успела шелохнуть, как снова оказалась погребенной под громадной тушей, все три головы которой любовно вылизывали её длинными змеиными языками, поскуливая при этом от удовольствия.

А вот Пандоре было не до удовольствия. Она лежала и гадала о том, сколько у неё времени до того, как фантом переломает ей всё рёбра и раздавит-таки её грудную клетку. Само собой, она пыталась думать также и о том, как ей избавится от фантомной псины или хотя бы сделать её менее материальной. Однако, учитывая вышеописанные обстоятельства, кои, мягко говоря, не благоприятствовали плодотворному мышлению, все её попытки думать закономерно заканчивались неудачей.

— Помогите! — взмолилась она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Помогите, пожалуйста.

Голос Пандоры был настолько слабым, тонким и несчастным, что ей стало себя ещё жальче, чем было до того, как она попросила о помощи. Но не зависшему в воздухе дракону. Ему, как выяснилось секунду спустя, её было нисколечко не жалко.

— Фантом твой, тебе с ним и разбираться! — напыщенно-наставительно провозгласил он и, подхватив Ганимеда под белы рученьки, не менее важным и надменным тоном добавил: — Помогать не буду, потому что не знаю как!

После чего один и второй, ничуть не смущаясь своего поступка, попытались БРОСИТЬ ДЕВУШКУ В БЕДЕ.

Но кто же им позволил! Уж точно не ДЕВУШКА В БЕДЕ.

— Предатели! — бросила им вдогонку Пандора и сильно, очень сильно обиделась.

И вместе с ней обиделся созданный её магией, а потому эмоционально связанный с нею фантом Цербера. Настолько обиделся, что преисполненный миссией праведного мщения, он начисто забыл о том, что он игривый и добродушный щенок. И как только он это забыл, место щенка занял разъяренный Страж врат Ада.

Грозный Страж врат подземного царства, в котором обитают ужасающие силы. Практически всемогущий Страж огромной тюрьмы для самых кошмарных из чудовищ. Обладающий немыслимыми скоростью и силой. Раз. Сверхъестественной проворностью и неутомимостью. Два. Свирепостью и хладнокровием. Три. Всеиспепеляющим пламенем. Четыре. БЕССМЕРТИЕМ. Пять. Одним словом, Страж врат Ада был во всех отношений совершенным убийцей.

К счастью, так фантомный Цербер ощущал себя лишь в душе. На самом же деле, он по-прежнему оставался просто очень большим псом, испускающим из громадных пастей мыльные пузыри вместо пламени.

Вот только, к несчастью, об этом никто, кроме Пандоры и Брама, не знал… Да и они тоже, услышав потрясший небеса и землю рёв, начали сомневаться в безобидности фантома.

Когда же громадная, размерами с буйвола, псина прыгнула вслед за выпорхнувшим в окно драконом и его ношей и, рухнув камнем с двести первого этажа, понеслась с лаем по улицам, даже не заметив падения, им и вовсе стало страшно…

Не за себя… за эльфов.

[1] ВАОПР — Вселенское Агентство Охраны Пространственных Рубежей.

[2] Эймсбери — город в графстве Уилтшир, Англия. Приобрел всемирную славу благодаря расположенной неподалеку от него доисторической достопримечательности, каменного мегалитического сооружения — Стоунхенджа.

[3] Офион (великий змей), самый могучий и самый первый из титанов. Согласно мифу, Офиона из ветра сотворила Эвринома, дочь Океана. Он оплодотворил ее, а затем высиживал Мировое Яйцо, из которого произошло все сущее. Офион и Эвринома царили на Олимпе до тех пор, пока власть не перешла к их старшему сыну Кроносу, вследствие низвержения Офиона вглубь Океана.

[4] Воспитанник Офиона — сын Ехидны и смертного. От матери получил змеиное тело, а