Рано утром на тридцать втором этаже «Хилтона» Анна трепалась с Женькой по телефону, рассказывая, что видит из окна: Женька, проработавший в «Мерилл Линч» шесть лет, тоже обожал Нью-Йорк. Она услышала где-то приглушенный то ли взрыв, то ли что-то похожее, взглянула в сторону World Trade Centre:

– Евгений, я перезвоню. Одна из twin-towers в дыму. Боже, я не могу в это поверить! Там огонь! Башню, похоже, только что взорвали, и, по-моему, я видела самолет…

– Анька, ты с ума сошла? Звучишь как в дешевом советском фильме.

– Я перезвоню.

Анне пришла в голову мысль, сколько же раз она видела надпись: «В случае пожара не пользуйтесь лифтами». Никто никогда не обращает внимания, как и на лекцию о безопасности в самолете перед каждым взлетом. Сейчас, бегая по номеру, она совала драгоценности и документы в сумку и пыталась сообразить, что к чему. Это явно не несчастный случай. Что-то другое. Сколько у нее времени? Сколько ей надо, чтобы сбежать вниз с тридцать второго этажа? Сколько там окажется народу?

Она рванула к лифту. Кабина пришла сразу, в ней стояли всего два человека, тревожно разговаривая, что слышали вроде то ли взрыв, то ли еще что. Марш-бросок по лобби, и вот Анна уже на улице, среди людей, стоящих кучками. Все смотрели в одну сторону. Одна из башен была действительно в дыму, он валил наискосок, где-то в районе двадцатых этажей, и как-то верилось, что всё еще обойдется, сейчас что-то придумают и как-то всё это погасят. Башня была далеко, и ощущение непосредственной опасности стало покидать Анну. Она смотрела и слушала, что говорят вокруг.

Буквально через пару минут она и все остальные увидели самолет, медленно – с земли всегда кажется, что самолеты летают медленно, – приближавшийся ко второй башне. Он метил на уровень где-то десятого этажа ниже крыши и скользил к башне с нереальной уверенностью и точностью. Точность… Precision… Это слово повторялось и в толпе. Через мгновение самолет достиг второй башни и вошел в нее как кинжал, точно так же слегка повернувшись в ударе. «Чтобы увеличить зону разрушения», – подумала Анна. Самолет уже вынырнул из башни и начал падать. Через пару секунд он взорвался. Вторая башня тоже задымилась.

Анна замерла в оцепенении, но только на секунду. Она вскинула сумку на плечо и побежала. Голова была ясной, как никогда. Она бежала на запад. «Это нападение. Это бомбежка. Прицельная, живая бомбежка. Следующая цель будет либо Stock Exchange, либо Empire State Building. Они хотят разрушить финансовую систему США. Они будут какое-то время бомбить восточную часть. Мне надо бежать на запад. Господи, где сейчас Борис? Она на бегу вытянула телефон из сумки. „Все линии заняты, попробуйте перезвонить позд…“ Она бежала и повторяла вызов его номера. Бесполезно. Набрала номер мужа в Вашингтоне. Тот не ответил, но, по крайней мере, связь была. Пока. Она набрала московский телефон мамы и соединилась сразу.

– Мама, ты что делаешь? С тобой все хорошо?

– Анечка, только что позвонила тетя Ира. Я сразу же включила телевизор. Ты жива, доченька?

– Я – да. А что в московском телевизоре?

– Рассказывают про взрывы в международном торговом центре. Ты далеко от этого места?

– Я не меньше чем в полутора километрах. Ты можешь позвонить Борису? Мне не удается до него дозвониться. Бывает так, что из Москвы скорее пройдут звонки. А здесь линии не работают.

– Да-да, сейчас буду звонить. Ты не паникуй, сегодня вторник. Он не должен быть на Манхэттене, у него по вторникам занятия в колледже.

– Мама-а! Звони ему, слышишь. Звони, пока не дозвонишься, это ребенок, он может быть где угодно. Я тоже буду звонить. Пока.

Сотни людей бежали Анне навстречу, в противоположном направлении, на восток. «Безумцы, – подумала она. – Наверное, хотят поглазеть на „близнецов“, понять, что происходит». Она была права. Слишком многим из них было суждено погибнуть при падении башен. Этого ни они, ни Анна в тот момент не знали.

У нее больше не было сил бежать, и она просто шла всё быстрее и быстрее. Она не видела коллапса ни первой, ни второй башни. Увидела позже, в тот же день, по телевизору. И много раз потом. Она не знала, были ли нападения на другие здания. Но это была атака, бомбежка. Кто-то осмелился напасть на США, и пока крайне успешно разрушал эту сверхдержаву. Мир уже никогда не будет прежним – эту фразу обозреватели, политики и простые люди будут повторять годами. Он будет другим. Если будет. Это ясно. Она не может сейчас думать об этом. Она будет думать об этом позже, как Скарлетт О’Хара. Сейчас она может думать только о том, как найти сына. Она уже добежала до Вестсайд драйва. Дальше – Гудзон. Анна остановилась, всё набирая номера сына. Бесполезно. Бежать было некуда. Идти тоже. Ее переговоры со старшим вице-президентом «Чейза» по структурному финансированию – нечто из прошлой жизни.

Она брела по Вестсайд драйву на север, голосуя проезжавшим машинам. Те не останавливались. У нее не было альтернатив. Она шла уже больше часа, теперь по Хадсон Паркуэю. Где-то, наверное, после Сохо увидела желтое такси и замахала руками. Упала на сиденье и попросила отвезти ее в Территаун – фасонистое, слегка богемное предместье Нью-Йорка уже за Йонкерсом. Там жил Борис.

Наконец Анне удалось дозвониться мужу. Тот сообщил еще об одной атаке. Поврежден Пентагон. Насколько сильно – непонятно. Филипп, как уважающий себя журналист, пытался туда пробиться – всё оцеплено, ясное дело. Все ожидают атаку на Белый дом. Муж, как и мама, не смог дозвониться Борису, но был уверен, что тот в колледже, и тоже призывал не паниковать. Борис в свободные от колледжа дни работал шофером в лимузинной компании. Чаще всего он возил бизнесменов из даунтауна в аэропорт Джона Кеннеди. Анне не удавалось сдержать панику. Сын мог сегодня с кем-то поменяться. Мог кого-то забирать из World Trade Center. Всё что угодно мог он сегодня делать. Может, и в колледже сидит. Но она должна его увидеть или услышать. Она просто едет к нему и будет сидеть на ступеньках его дома. Столько, сколько придется.

Ей потребовалось больше часа, чтобы доехать до Территауна. Телефон почти разрядился. Грязновато-белый, чуть покосившийся исторический особнячок, на втором этаже которого жил Борис со своей девочкой, стоял как ни в чем не бывало. На звонок, конечно, никто не ответил, да Анна и не рассчитывала, так нажала. Было уже начало второго. Напротив дома стоял итальянский ресторан «Траттория». Тоже как ни в чем не бывало.

Анна вошла. Персонал был в шоке, но ресторан работал. Она попросила воды, двойной виски и эспрессо. Сидела и курила. Хотелось бежать дальше. Хотелось что-то делать. То ли хватать такси и ехать к сыну в колледж, то ли звонить маме, друзьям в Москву, в Вашингтон. Это все никому не нужно и совершенно бесполезно. Анна пила кофе и курила. Смотрела телевизор. Там шли драматические репортажи в основном о подготовке к атаке на Белый дом. Какой-то самолет с террористами, похоже, летит на Питтсбург. Еще один ожидают в Филадельфии.

– Нет, спагетти не хочу, – сказала она официанту.

– Поешьте, на вас лица нет, – сказал он с акцентом. – У вас там никого нет?