направился к автомобилю. То, что в салоне находился Самир, усилило его подозрения. Когда он добежал до дверцы машины, администратор уже стоял перед ним.

Отец погибшего не мог сдержать град вопросов:

— Что случилось, Самир? Где Тарик? Кто этот мужчина?

Тут администратор сгорбился и расплакался. Затем, взяв себя в руки, сказал:

— Мужайся, Абдаллах, твоего сына с нами больше нет.

Нельзя передать ту степень горя, которое почувствовал этот человек. Хотя Абдаллах не проронил ни слова, из глаз его полились слезы. Он бессильно обнял администратора и опустив голову на его плечи, сотрясаясь в безмолвных рыданиях.

Дождавшись, пока Абдаллах немного успокоится, Самир рассказал ему об обстоятельствах гибели сына. Вытирая слезы, отец произнес глухим голосом:

— Ну и как мне сказать об этом его матери, сестрам, жене? Я уж не говорю о детях. Как?!

Сгорбившись, словно постарев еще на десять лет, Абдаллах пошел в сторону дома. Через некоторое время страшные крики и рыдания собрали возле дома людей со всей улицы. Агаеву здесь делать было больше нечего. Он выполнил свой долг…

В закатный час, сойдя с асфальта, Дмитрий, как сутки назад, углубился в просторы раскаленной, еще не остывшей от страшного дневного зноя пустыни. Уже через несколько минут ему показалось, что от чудовищной духоты и горячего воздуха кровь в жилах готова закипеть, а дыхание вот-вот прервется!

Однако обратной дороги не существовало. Дмитрий Эминович Агаев принял окончательное решение и теперь изо всех своих сил должен был идти вперед…

* * *

«То, что большую часть пути пройду ночью, хорошо не только из-за жары, — думал он. — Это и безопаснее, и внимания привлекать не будет. А к утру вполне можно добраться до Аль-Джабирии. Тогда надо быть осторожнее. Скорее всего именно в утренние часы американцы усиленно патрулируют эти места».

Задыхаясь и с трудом выдирая ноги из зыбучего песка, Агаев невольно подумал, что этот поход можно сравнить с выходом в открытый космос. Там тоже никого вокруг — лишь далекие звезды Луна и Земля, издали похожая на мячик. Но звуки возвращали в реальность прифронтовой полосы: издали слышалась канонада, разрывы бомб и стрельба из крупнокалиберных пулеметов. Видно, подкрепление, посланное туда американцами, которое на глазах Дмитрия двигалось в сторону аль-Джабирии, уже вступило в бой. И по мере его продвижения грозные звуки нарастали.

Было уже около двух часов ночи. Агаев невольно представил, что будь он в Москве, наверняка сейчас сидел бы в баре или в каком-нибудь ночном клубе. Конечно, если бы не нашлось более неотложных дел…

Откуда-то сзади послышался стрекот, похожий на шум военного вертолета. Решив, что надежнее всего закопаться в песок, Дмитрий кинулся к ближайшему бархану. Бросившись наземь, он начал быстро рыть убежище. Рокот приближался. Минуты через две Агаев почувствовал, что вертолет завис прямо над ним. Блуждающий ослепительный свет прожектора скользнул по песчаной поверхности, словно срисовывая неровный рельеф бархана. Вертолет, рыча мотором, повисел на одном месте и медленно удалился на север.

На всякий случай Дмитрий решил подождать еще немного. Потом осторожно поднял голову, но, к счастью, не увидел над собой ничего, кроме звездного неба. Встав на ноги, он почувствовал, что весь взмок от тесных объятий с горячим песком. Дойдя до вершины бархана, он огляделся, но не заметил вокруг ни строений, ни далеких огней. Стряхнув с себя песок и поправив на плече автомат и вещмешок, Агаев двинулся дальше. Сильно хотелось пить, но он усилием воли подавил уже проявлявшую себя жажду. Воду лучше поберечь.

Если его не пристрелят снайперы, и он не попадет под ракетный обстрел, то к утру должен выйти на окраину Аль-Джабирии. Самое трудное — узнать, где же все-таки находится Мигеле Антонари. Если завтра к полудню он не найдет итальянца, потом могут возникнуть проблемы. Кто знает, как здесь будут развиваться военная операция. Придется объяснять, каким образом он, гражданское лицо, да еще иностранец, попал в зону боевых действий…

12

Начальник отдела зарубежной информации телекомпании «RAI-1» Альберто Минотти, пулей выскочив из своей комнаты, побежал к президенту телекомпании, кабинет которого находился на седьмом этаже.

— Господин Равазолла! На мою электронную почту пришло письмо! Оно послано похитителями Антонари!

Президент компании выпучил глаза и вскочил на ноги:

— Что? Что вы сказали? Где? Как? Когда оно пришло?

— Только что. Я как раз смотрел почту и увидел на экране сообщение о поступившем письме. Открываю… — взволнованно начал рассказывать Минотти.

Равазолла нетерпеливо перебил подчиненного:

— Кто его послал? Чего они хотят?

— Кто его послал, одному богу известно. За освобождение Антонари требуют выкуп в девять миллионов долларов. Его мы должны заплатить в течение трех дней. В противном случае репортер будет казнен, а кадры его казни поместят в Интернете. Да, забыл сказать, они поместили в прикрепленном файле фотографию Антонари в окружении боевиков в масках. Демонстрировать свои лица они не хотят и намерены решить дело с большой выгодой для себя.

Равазолла поднялся из-за стола и пару минут расхаживал по своему кабинету.

— Они передали, где и как можно с ними связаться?

— Нет, там есть только уведомление о том, что в течение ближайших суток они направят дополнительную информацию в наше багдадское посольство. Наверное, там будет сообщен адрес или какие-то координаты посредника. Ведь именно так они договорились с русскими об освобождении Киселева.

— А что же делать нам?

Президент остановился посередине комнаты. Было заметно, что он в растерянности.

— Господин Равазолла, самое главное, что он еще жив. И мы больше не можем сидеть сложа руки, — еле слышно произнес Минотти.

— Надо немедленно поставить в известность спецслужбы, — ответил Равазолла. — Сами мы не решим эту сложную проблему.

* * *

Агаев перешел бархан и остановился, увидев, что неподалеку проступили какие-то неясные очертания, даже в ночной темноте резко выделявшиеся на фоне песчаной пустыни. Он мгновенно бросился вниз, сжимая в правой руке автомат, поскольку успел зафиксировать впереди незначительное движение. Не вызывало сомнений, что там находилось какое-то живое существо.

Агаев прополз вперед несколько метров и понял, что его так насторожило. У подножья бархана лежали верблюды. В свете ущербной луны Дмитрий понял, что они мертвы. А сбоку, припав на передние ноги, копошился четвертый, значительно меньших размеров. Словно не зная, что ему делать, он то растерянно терся головой о труп переднего верблюда, то испуганно озирался по сторонам. Агаев приблизился к нему. Несмотря на испуг, животное не сходило с места, повторяя свои прежние движения. Когда он всмотрелся в этого малорослого верблюда, то замер от изумления. Верблюд плакал. Ему показалось, что это был