пороге наклонилась и поцеловала Мими.

– Сразу после шабата я поговорю с директором, – сказала Мими, легонько пожав плечо Бат-Шевы. – Уверена, все получится, вот увидите.

После этого вечера кто-то из нас все еще шептался про манеру Бат-Шевы одеваться, бросал на нее подозрительные взгляды в синагоге и притворялся, что не замечает, когда она проходила мимо на улице. Но для большинства дружба Мими была своего рода кошерной печатью, которая появилась на лбу Бат-Шевы и всё на корню переменила. Мы тепло кивали ей и желали хорошей субботы, улыбались, столкнувшись в магазине, и даже стали приглашать ее на субботний ужин.

5

Мы решили: не так уж удивительно, что Бат-Шева не похожа на нас. В конце концов, она выросла совсем в другой среде. Мы помнили, что́ как-то сказал раввин о тех, кто обращается в иудаизм: жизнь подобна лестнице, и каждый день ты преодолеваешь по одной ступеньке. Если подниматься слишком быстро, можно сорваться. Но главное тем не менее не переставать подниматься. И кто лучше Йосефа мог помочь Бат-Шеве взбираться вверх по этой лестнице?

Впервые они встретились в синагоге. Разумеется, правильнее всего им было заниматься на людях. Тогда мы Йосефа ни в чем, конечно, не подозревали, но оставаться наедине им запрещалось. Если мужчина с женщиной оказывались за закрытыми дверями, выводы были вполне однозначны. И даже если ничего такого не происходило, все равно так вести себя не подобало. Еще одно правило, о котором говорил раввин, когда кто-то из нас взял за привычку покупать кофе в ближайшем «Макдоналдсе»: нельзя делать то, что люди могут неверно трактовать или счесть дозволенным. Если кто-то увидит, как вы покупаете кофе в «Макдональдсе», он может подумать, что там все кошерное, и потом из-за вас съесть чизбургер.

Йосеф пришел в синагогу раньше условленного времени. Он не знал наверняка, что захочет изучать Бат-Шева, поэтому принес целую стопку книг: комментарии к Библии, переводы молитв, руководства по соблюдению шабата и кашрута. Он заглянул в бейт мидраш, маленькую комнатку, изначально задуманную для занятий. Но сколько бы мы ни ходили мимо, она всегда была пуста, если не считать двух-трех стариков, изучавших там Тору в послеобеденные часы.

Йосеф сел за стол и стал ждать Бат-Шеву. Она так загорелась идеей заниматься с ним, невозможно представить, чтобы она позабыла. И все же она опаздывала – на пятнадцать минут, а то и больше. Довольно быстро стало понятно, что у Бат-Шевы напрочь отсутствует чувство времени, некая внутренняя жажда, толкающая ее вперед. Йосеф побарабанил пальцами по столу, пролистнул книгу и в третий раз поглядел на часы. Вышел в коридор посмотреть, не ждет ли она там, и с облегчением увидел, что нет. Не нам было винить Йосефа, что он нервничал. Он едва знал Бат-Шеву, а ему предстояло провести с ней немало времени наедине.

Еще минут пять спустя – да кто ж там уже считает? – в комнату, запыхавшись, влетела Бат-Шева.

– О господи, прошу прощения за опоздание!

– Не волнуйтесь, я и сам только пришел, – сказал Йосеф.

Бат-Шева села напротив. Одета она была вполне предсказуемо: легкая струящаяся юбка в мелкий цветочек, блузка (могла быть расстегнута и поменьше), прозрачный шарфик на шее, украшения из бусин, которые постукивали друг о дружку при ходьбе. Мы, конечно, всерьез не надеялись, что на занятия с Йосефом она оденется иначе, скажем, в джинсовую юбку и строгую блузку, но вообще-то было бы мило с ее стороны.

– Я с головой ушла в рисование и напрочь потеряла счет времени. Когда взглянула на часы, глазам не поверила. Так любезно, что вы не сердитесь. Теперь я у вас в долгу.

Она в нетерпении смотрела на него, желая поскорее начать. Но Йосефу явно было так неловко, будто он в жизни не давал уроков.

– Так что бы вам хотелось изучить? – спросил он.

– Всё, – ответила она с улыбкой.

– Звучит серьезно, – осторожно заметил Йосеф.

– Не волнуйтесь, я шучу. Конечно, я не надеюсь выучиться всему разом. Но выбор слишком велик. В Нью-Йорке мы с раввином изучали еврейскую философию. Читали «Тринадцать принципов веры» Маймонида и старались понять каждый из них.

Йосеф показал ей книги, которые принес с собой. Она просмотрела каждую.

– Даже не знаю. Я очень подробно изучала комментарии к законам, но сами по себе они мне не слишком понятны.

– Весь иудаизм строится вокруг законов. И комментарии определяют всю систему.

– Понимаю. Но бывает очень трудно постичь их смысл.

– Думаю, время от времени все сталкиваются с этим, – сказал Йосеф. – Может, будет легче, если начать с более общих причин того, почему мы всё это выполняем.

– Прекрасная идея! Мне столько всего непонятно. Однажды я отправилась в кемпинг, в горы Сьерры-Невады, проснулась рано утром и пошла гулять. Присела на краю тропинки с видом на водопад. Вокруг полная тишина. Мне казалось, я единственная во всем мире не сплю. Меня поразила эта красота вокруг, и я ощутила невероятное желание постичь Бога и мир, который Он сотворил.

Она запнулась и взглянула на Йосефа.

– Вы молчите. Думаете, это бессмыслица? Люди часто смотрят на меня в недоумении, когда я говорю такое. Не верят, что я это всерьез. Но это правда. Я бы не перешла в иудаизм, если бы так не чувствовала.

– Да нет, это вовсе не бессмыслица. Правильно думать о более глубоких вещах. Комментарии к законам очень важны, но им необходим контекст.

– Я так рада, что вы понимаете. Может, у нас получится брать на каждом занятии новую тему? Я буду заранее отбирать непонятные моменты, и на занятии мы будем их рассматривать, – предложила Бат-Шева и улыбнулась ему. – Хорошо?

Вместо ответа Йосеф потупился и покраснел. Чем увереннее она становилась, тем больше он тушевался.

– Должен признаться, – проговорил Йосеф, не подымая глаз, – все это для меня несколько необычно. Я привык учиться с отцом или с ребятами из ешивы. Большинство из них посмеялись бы, увидев меня здесь. Даже отцу было бы непросто заниматься с женщиной. – Он замялся, окончательно сконфузившись. – Я не привык находиться в обществе девушек.

– Вы считаете, нехорошо, чтобы мужчины и женщины учились вместе?

– Не знаю. Это не соответствует определенному строю жизни, вот и все. – Йосеф выглядел смущенным, он не мог разобраться, правильно ли поступает, занимаясь с ней, правильно ли, что говорит ей все это. – Не думаю, что это плохо, просто я не привык быть в смешанной среде.

– Вы собираетесь так же строго воспитывать своих детей? – спросила Бат-Шева.

– Думаю, да. Это дает своего рода значимость и