В заднем кармане ее джинсов завибрировал телефон, это было сообщение от Лулу. Она отправила его еще вчера, но связь в башне была очень плохой.

«Дантоны уволены. Театр закрыт. Я подумала, ты должна об этом знать».

Джиджи застыла. Халед взял из ее рук телефон, но даже не взглянул на экран. Он посмотрел ей в глаза, и Джиджи отшатнулась.

– Почему ты уволил Дантонов?

– Они неспособны управлять кабаре.

– И это все, что ты можешь сказать?

Он пожал плечами.

Джиджи покачала головой. Неужели ему настолько наплевать на ее чувства?

– Я закрыл театр на ремонт, а не для продажи. Ты же этого хотела.

– Ты не будешь его продавать?

– Я то и дело слушал, как театр важен для тебя, с чего мне его продавать? Кабаре откроется через полгода, и я хочу, чтобы ты стала управляющей.

– Что?

– Ты слышала.

Джиджи была в ужасе. Она рванула на себя дверь грузовичка и быстро забралась в него. Халед не торопясь обошел машину и сел рядом с ней. Он заговорил так спокойно и уверенно, что Джиджи лишь молча смотрела на него.

– У тебя есть страсть, есть понимание и видение будущего театра, у тебя есть знания и навыки. Имея рядом правильных людей, ты добьешься большого успеха.

– Какие навыки? Я танцовщица, Халед, а не управляющая. Мне казалось, это стало для тебя очевидным, когда я практически вломилась в отель как бешеный сталкер и преследовала тебя по Парижу.

– Воображение, чутье, решимость. Я бы нанял тебя, если бы у нас не было отношений.

– Подожди, ты только что сказал, что у нас отношения?

– Это несколько осложняет ситуацию. Попахивает протекцией, а я знаю, как ты к этому относишься. Но иногда, Джиджи, ради важных вещей можно на что-то закрыть глаза.

– А если у меня не получится?

– Я займу твое место. Джиджи, это абсолютно реальное бизнес-решение. Оно не имеет никакого отношения к тому, как ты красива и потрясающа в постели. Это решение вытекло из того, что ты показала мне в первый день. Лучшее собеседование из тех, что я проводил.

– А что обычно происходит на собеседованиях?

– Я поджариваю соискателей на медленном огне.

– Меня ты не поджаривал.

– А пробежка по Елисейским Полям?

– Теперь ты надо мной смеешься.

Джиджи тоже хотелось рассмеяться, но она твердо знала, что есть кое-что, способное помешать этим планам. Многие будут возражать против ее назначения, и вскоре выплывут старые истории.

Мелкий мошенник Карлос Валенте и его дочь-танцовщица.

Джиджи не знала, какая информация есть в Интернете, она никогда не искала ее. Но она догадывалась, что статьи из английских газет сохранились. Когда Халед узнает правду, он посмотрит на нее совсем другими глазами. И она не может винить его в этом.

Нельзя доверять подобную работу такой женщине, как она. Первый же промах, и обвинят ее.

– Халед, ты должен кое-что узнать.

Она нервно сложила руки на коленях и тихим голосом начала рассказывать об отце, о том, как они колесили по стране, о его мелких кражах и о том, как в один прекрасный день их поймали в ночном клубе в Сохо.

Халед не перебивал. Джиджи рассказывала о своем аресте, ночевке в камере, допросе и освобождении под залог. Она рассказала, что девять месяцев спустя была полностью оправдана, а отцу дали условный срок. Она уехала в Париж, потому что ни один английский клуб не взял бы ее на работу.

– Мне больше нравится история о том, как я стала танцовщицей в кабаре. – Она прикусила губу. – Не думаю, что мне хватило бы смелости пойти на прослушивание в «Синюю птицу», если бы я смогла устроиться на работу в Лондоне. Даже Лулу этого не знает. На самом деле я не такая смелая, какой стараюсь казаться. Я пойму, если ты передумаешь, – сказала она охрипшим голосом.

– Я не передумаю, – ответил он и завел мотор.

Джиджи отрывисто вздохнула.

– Ты мне доверяешь?

– Женщине, держащей лезвие у моей сонной артерии?

Джиджи нервно рассмеялась. Халед настаивал на том, что электрическая бритва не справится с густой растительностью, и сбрить его бороду можно только опасной бритвой.

Они расположились на пастбище около дома Халеда. Он сидел на рыбацком стуле, а Джиджи стояла рядом с полотенцем, наброшенным на плечо, ведром теплой воды и опасной бритвой в руке.

– Ты никогда раньше не брила мужчину? – спросил он, глядя как Джиджи пытается приноровиться к бритве.

– Как-то не выдалось подходящего случая.

– Значит, я буду у тебя первым, – удовлетворенно хмыкнул он.

– Под углом в тридцать градусов к коже, – пробормотала она себе под нос и сделала первое робкое движение бритвой. Только чистая кожа, никакой крови. Пока что.

– И все равно я думаю, тебе стоило пойти к парикмахеру.

Халед наблюдал за ее сосредоточенным лицом и сказал, что никогда еще не видел женщину, которая так много гримасничает. Когда работа была закончена, он вылил себе на голову ведро воды, чтобы смыть остатки пены.

Джиджи смотрела на него и с трудом узнавала. Она провела пальцами по его гладкому подбородку, и он улыбнулся в ответ. Это был Халед, просто таким она его еще не видела. Исчезла не только борода, из его взгляда ушла какая-то тяжесть.

Теперь Джиджи понимала, почему так вцепилась в идею, что между ними просто секс. Она боялась, что он слишком быстро догадается о ее истинных чувствах. Она так старалась по-мужски смотреть на происходящее, но она была женщиной с не слишком большим опытом отношений и теперь старалась понять, как ей быть дальше.

Джиджи провела кончиком пальца по его верхней губе. Она чувствовала, что он – единственный мужчина, с которым она хотела бы провести остаток жизни. Он смотрел на нее так, словно знал, что то, что он сейчас скажет, может причинить ей боль.

– Джиджи, мне нужно кое-что тебе сказать.

Он решил ничего от нее не скрывать. Если бы он не сказал ей, если бы она узнала все от кого-то другого, она бы просто возненавидела его. Халед не мог этого допустить.

– Помнишь курорт, который строит моя компания на Эльбрусе? – Халед внимательно смотрел ей в глаза. – Необходимо построить дорогу, а у нас были большие трудности с разрешением.

– И?..

– Народу эта идея не нравится.

– Местные жители показались мне очень доброжелательными.

– Дорога будет пересекать пастбища. Никакое новое строительство не начнется без одобрения совета старейшин.

– И тебе нужно одобрение, чтобы построить дорогу?

– Умница.