Кто-то пришел, поняла я. После череды приглушенных звуков я различила новый голос. Голос отца Грэйсона.

Сперва уловить слова было сложно, но в какой-то момент они зазвучали четко: то ли разговор сместился поближе к телефону, то ли телефон — к разговору.

— Вижу, тебя наша встреча не удивила, — это был голос Грэйсона. Он мгновенно протрезвел.

— Я построил с нуля три разные компании. Таких высот не достичь, если не умеешь все просчитать заранее. А особенно потенциальные риски. Честно говоря, молодой человек, я думал, что Скай рассказала вам обо мне много лет назад.

Сердце у меня в груди болезненно сжалось. Бедный Грэйсон. Родной отец считает общение с ним риском.

— Когда мама забеременела, ты был женат, — невозмутимым — настолько, что жуть брала, — тоном продолжал Грэйсон. — Ты и сейчас в браке. У тебя дети. Едва ли ты счастлив моему появлению в своей жизни, так что давай перейдем прямо к сути.

— Да, пожалуйста. Расскажи, для чего ты приехал, — парировал его отец. И это была вовсе не просьба. А приказ. — Не так давно тебя отлучили от семейных богатств. В финансовом плане у тебя вполне могли возникнуть определенные… нужды.

— Думаете, мы за деньгами приехали? — подал голос Джеймсон.

— По моему опыту, простейшее объяснение часто оказывается верным. Если ты и впрямь хочешь получить выплату…

— Нет.

Меня сковало напряжение. Я отчетливо представила Грэйсона — мышцы натянуты, все до единой, но выражение лица холодное и невозмутимое. Взятки. Угрозы. Откупы. Грэйсона с малых лет учили добиваться своего. И неслучайно он уже упомянул супругу своего отца.

— По причинам, которыми я не намерен с тобой делиться, я собираю информацию о том, что произошло двадцать лет назад на острове Хоторнов, — сказал он.

Последовала пауза. Шеффилд Грэйсон вряд ли ожидал такого поворота.

— Так, и что дальше?

— Мои источники навели меня на мысль, что отчеты СМИ о трагедии, мягко скажем… неполные.

— Какие источники?

Я буквально услышала, как Грэйсон улыбнулся.

— Давай договоримся. Ты мне расскажешь, о чем умолчали в новостях, а я тебе — что мне сообщили о Колине.

Услышав имя своего племянника, Шеффилд понизил голос. Его ответа я не разобрала, но Грэйсона он, кажется, возмутил.

— Мой дед был самым благородным человеком на свете.

— Кейли Руни это скажи, — парировал Шеффилд. Его голос снова звучал в полную мощь. — Кто, по-твоему, слил прессе эту историю? Кто на корню вычищал все хоть сколько-нибудь нелестные упоминания в адрес собственной семьи?

Ответ Грэйсона прозвучал неразборчиво. Он что, отвернулся?

— Тоби Хоторн был бунтарем, — продолжал Шеффилд. — Он плевать хотел на закон, на собственные ограничения, на всех, кроме себя любимого.

— А Колин что, разве сильно от него отличался? — поинтересовался Джеймсон. Провокация сработала.

— У Колина был непростой период, но он непременно справился бы. Я бы его вытащил. У него впереди была целая жизнь.

И снова неразборчивый ответ.

— Девчонки Руни там вообще не должно было оказаться! — гневно воскликнул Шеффилд. — Она преступница. Ее родители — тоже. Кузены, бабушки с дедушками, дядья, тетки — туда же.

— Но она в пожаре не виновата, — заметил Грэйсон. Его голос стал громче, звонче. — Это следует из твоих слов.

— Ты вообще знаешь, сколько я заплатил частным детективам, чтобы выяснить правду? — отрезал Шеффилд. — Хотя, наверное, по сравнению с суммой, которую твой дед отвалил полиции, чтобы только никто не прочел их отчетов, — это пустяки. Пожар на острове Хоторнов случился не сам собой. Был поджог — и горючее средство купил не кто иной, как твой дядя Тоби.

Когда у них воцарилось молчание, я позвала Грэйсона по имени — а потом Джеймсона. Потом еще и еще. Но никто меня не услышал. Я завершила вызов и перезвонила. Ответа не было.

Я все перезванивала и перезванивала — тщетно.

Меня снедала тревога за Грэйсона — нотки плохо скрываемой ярости в голосе его отца порядком меня напугали. Но волновало меня еще кое-что. Что же ты наделал, Гарри?

Если бы о том, что Тоби Хоторн выжил, прознали все, смог бы его отец загасить этот скандал? Получилось бы у него так легко подкупить полицию — и стали бы ее вообще подкупать, — если бы хоть кто-то выжил?

Если он сам разжег пламя… Довести эту мысль до конца было выше моих сил, и я постаралась отвлечься на Тобиаса Хоторна. Почему миллиардер лишил наследства всю свою семью после пожара на острове? Зачем ему было намекать на произошедшее своим завещанием, если он отстегнул хорошенькую сумму, чтобы замести следы?

— Эйвери, — каблуки Алисы бодро застучали по асфальту. — Надо возвращаться. «Живой» аукцион вот-вот начнется.

* * *

Я сумела продержаться до конца вечера. Как Макс и говорила, большинство лотов с этого аукциона были формально пожертвованы… мной. Недельный отдых в четырехместном домике на багамском острове Абако. Две недели на Санторини, Греция — частный самолет включен. Возможность сыграть свадьбу в настоящем шотландском дворце.

— Сколько же у тебя таких домиков для отдыха? — спросила меня Макс по пути в поместье.

Я только головой покачала:

— Не знаю.

— Я давала вам папку с документами — там все написано, — подсказала Алиса с переднего сиденья.

Я не придала особого значения ее словам, но ночью, после шести тщетных телефонных звонков и многочасовых раздумий о разговоре с отцом Грэйсона, я встала с кровати и подошла к письменному столу. Папка, о которой напомнила мне Алиса, хранилась здесь. Она выдала мне ее несколько недель назад, когда я только переходила в статус наследницы.

Я пролистала ее и наткнулась на фото тосканской виллы. За ней последовал домик с соломенной крышей на Бора-Бора. Самый настоящий замок в Шотландии. Я не верила своим глазам. Листала страницу за страницей и любовалась снимками. Патагония. Санторини. Кауаи. Мальта. Сейшелы. Квартира в Лондоне. Апартаменты в Токио, Торонто, Нью-Йорке. В Коста-Рике. В Сан-Мигель-де-Альенде…

Казалось, мне довелось испытать самый что ни на есть внетелесный опыт, казалось, невозможно быть живым человеком из плоти и крови и чувствовать то, что я ощущала в тот миг. Мы с мамой мечтали о путешествиях. А в моем огромном гардеробе в потрепанном рюкзачке из дома до сих пор хранилась внушительная стопка пустых открыток. Мы с мамой грезили, как поедем во все эти страны и города. Я хотела увидеть мир.

Но могла любоваться им разве что на открытках.

Повинуясь волне чувств, захлестнувших меня, я перевернула страницу — и затаила дыхание. Домик, изображенный на следующем снимке, был построен на склоне горы. Остроконечную крышу густо усыпал снег, а дюжины светильников на коричневых каменных стенах сияли, как праздничная гирлянда. Какая красота.