Он усмехается. Без ехидства, но с едва заметной грустью.

— Мне больше нравилось, когда ты звала меня Ри.

Держа руки в карманах, двуликий приближается ко мне и тоже садится за стол. Только не на своё обычное место напротив, а рядом.

Какое-то время мы молчим.

Я стараюсь не смотреть на Рисая и делаю вид, что всё ещё занята завтраком, хотя чувствую на себе пристальный взгляд.

— Ты уже собрала вещи? — нарушает Рисай тягостное молчание.

— Ещё вчера, — киваю я вновь.

— Хорошо. Я заказал таксомобиль. Он прибудет через два часа. И ещё…

Рисай вытаскивает из кармана руку, и я первым делом бросаю взгляд на тыльную сторону ладони. Но тату на ней больше нет.

Лишь потом я замечаю, что двуликий держит в руке новенький галаком.

— Что это? — перевожу взгляд с руки Рисая на его лицо. — Зачем?

Он кладёт устройство связи на стол передо мной.

— Купил вчера специально для тебя. Хотел отдать вечером, но… Как-то всё пошло не плану, — оправдывается двуликий.

— Не нужно. Я не возьму…

— Ещё как возьмёшь! — Рисай резко ударяет ладонью по столу и раздражённо добавляет: — У тебя нет выбора. В этот галаком я загрузил все документы, подтверждающие твоё родство с наместником. Кроме того к этому галакому привязан электронный банковский счёт, который я открыл на твоё имя и куда вчера перевёл обещанную сумму на твоё обучение.

Он произносит всё это на одном дыхании, а закончив, отводит взгляд.

— Рисай, я… — Как ни стараюсь сохранять спокойствие, голос всё-таки дрожит от переизбытка эмоций. Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я столько всего собиралась наговорить тебе перед самым отъездом, но теперь… Я запуталась. Я не знаю, что сказать.

— Тогда не говори ничего, — усмехается Рисай, качая головой. — Поверь мне, когда запутался, лучше молчать, чтобы впоследствии не пожалеть о сказанном. — Он вдруг резко поднимается из-за стола. — Заканчивай завтрак, Дарья. Увидимся через два часа.

Двуликий разворачивается и быстрыми шагами идёт к двери, а я несколько мгновений смотрю ему вслед.

— Рисай! — Имя само слетает с губ, и его обладатель моментально оборачивается.

Я вскакиваю из-за стола, срываюсь с места и бросаюсь к Рисаю. Подбежав, висну у него на шее и шепчу:

— Несмотря ни на что, я знаю, что ты не плохой человек, — утыкаюсь лбом ему в плечо. — Спасибо за всё, Ри.

— Это тебе спасибо, куколка. — Он улыбается. На этот раз искренне. Я чувствую по тому, как меняется и теплеет его голос.

Рисай касается губами моей макушки, легонько отталкивает от себя и выходит из столовой…

Через два часа мы стоим точно так же, только уже на улице. Двуликий загружает в багажник мои немногочисленные вещи, а после что-то недолго объясняет пилоту таксомобиля.

— Ну, вот и всё. — Рисай подходит ко мне и смотрит прямо в глаза. — Я назвал пилоту адрес, объяснил, как быстрее добраться и не попасть в пробку.

— Спасибо, — киваю я, страшась даже думать о том, что стану делать, если всё-таки окажусь не нужна отцу.

— Запомни, что я скажу. — Двуликий осторожно обнимает меня и, кажется, даже не замечает, как гладит по плечам. — Дом твоего отца находится на закрытой территории, где живут высшие двуликие. Без разрешения туда не пустят. Скажешь охране на въезде, что ты Дарья Верес и наместник Керташ ждёт тебя.

— Но он не ждёт… — пытаюсь я возразить, на что Рисай только качает головой.

— Просто сделай, как я прошу. И пока не окажешься на месте, никому не сообщай ни своё имя, ни тем более, что ты дочь наместника. Договорились?

— Конечно. Я же не маленькая, Рисай, и всё понимаю.

— Дарья. — Он как будто вовсе не слышит меня, а его мысли заняты чем-то другим. — Обещай позвонить, как только доберёшься. Я хочу знать, что у тебя всё в порядке.

— Не беспокойся, Рисай. — Я со вздохом легонько касаюсь его руки. — У меня всё будет в порядке.

— Пообещай мне, Дарья! — Двуликий почти до боли сжимает мою ладонь. По-моему, он сам не замечает этого.

— Обещаю, — машу в ответ головой и уже только для себя мысленно добавляю, что моё обещание относится вовсе не к звонкам Рисаю. К чему бередить раны у нас обоих?

Я сделаю всё, чтобы стать счастливой в столице.

Поднимаюсь на носочки и, оставив на губах Рисая прощальный поцелуй, выпутываюсь из его опьяняющих объятий.

Не оглядываясь, сажусь в салон таксомобиля и закрываю дверь. Отворачиваюсь к окну, молча вглядываясь вдаль.

Всего несколько часов полёта, и я буду в столице.

Что ждёт меня там? И каков он, мой отец?

***

Рисай

Вчера утром, едва войдя в кабинет, я сразу же соображаю, что Дарья видела письмо. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что она его прочитала.

Что ж. Тем лучше. Тем проще мне будет поступить так, как задумал.

Я всегда отличался эгоизмом. И мог бы оставить Дарью у себя. Я мог бы наслаждаться обществом женщины, за которую выложил астрономическую сумму. Мог бы получать удовольствие от секса с ней, от утренних бесед во время совместных завтраков. Даже от споров за ужином.

Я мог бы найти тысячу оправданий каждому своему поступку.

Мы были бы вместе ровно столько, сколько нам отмеряно. И я с лёгкостью отдал бы свою жизнь за Дарью.

Но я решаю молчать. Потому что всей душой желаю, чтобы Дарья уехала.

Наёмник, пытавшийся похитить Дарью возле клуба, работал на Мадам Киру. Я понял это сразу, как только увидел татуировку на его шее.

Сложить два и два не составило труда. Как и догадаться, что именно заставило хозяйку аукциона похитить Дарью.

Я не лгал, когда говорил, что в Призоне ей угрожает опасность. Здесь почти всем заправляет Мадам Кира.

Мы познакомились с ней в столице много лет назад. В тот вечер, когда я решил купить на ночь одну из шлюх и впервые пришёл в Дом утех для ке-тари.

Заведение, куда и после множество раз наведывался в своей прежней жизни.

Мадам Кира была его владелицей. Тогда же я узнал, что она ещё и хозяйка закрытого аукциона Кукол в далёком Призоне.

Правда, тогда я ещё не подозревал, что спустя годы окажусь в этом жутком районе и воспользуюсь знакомством с Кирой, чтобы заказать похищение, а потом выкупить дочь наместника.

Кажется, только вчера Элрой Керташ отправил меня в изгнание. Но сколько же всего произошло за это время! И сколько всего изменилось в моей жизни!

Тогда мне было плевать, кто все те женщины, которых снимали на ночь мои соотечественники. Мне было плевать, как женщины появлялись в элитном столичном борделе. И ещё больше было плевать, куда они девались после того, как переставали пользоваться спросом.