Душу в зародыше вопрос о том, откуда Рисаю известны такие подробности. С одной стороны, мне, конечно, любопытно. Но с другой…

Довольно с меня потрясений!

Иногда предпочтительнее и намного проще находиться в неведении.

— Наместник с его возможностями искал меня, но не нашёл? — поглядываю я на двуликого с недоверием. — Серьёзно?

Он с уверенностью качает головой.

— Не всё можно решить, используя лишь возможности. Ему сказали, что ты мертва.

— И он сразу поверил? Не пытался как-то проверить? — Я даже не знаю, кому сама в эту минуту не верю сильнее. Отцу, так легко отказавшемуся от поисков. Или Рисаю, с первого слова окружившего меня ложью.

— Дарья! — Рисай хмурится и, неожиданно повышая голос, зло ударяет кулаком по столу. — Ты поедешь в столицу завтра же! И это больше не обсуждается!

Только вот его голос больше не производит на меня прежнего впечатления.

— Скажи, Рисай. Почему у меня такое чувство, будто есть причины, по которым ты просто избавляешься от меня? Я больше не нужна тебе?

— Нет, нет! Ты нужна мне! — выпаливает Рисай, но тут же замолкает, чтобы через миг продолжить уже спокойно. — Просто между желанием быть с тобой и нежеланием подвергать тебя опасности, я выбрал второе.

— Но в таком случае мы больше не увидимся! — От одной только мысли об этом вместо недавней обиды на Рисая на меня накатывает внезапное отчаяние. До боли в висках. До дрожи в пальцах. — Тебе ведь запрещено покидать Призон.

— Так будет лучше для тебя! — бескомпромиссно заявляет двуликий.

— Лучше?! — не выдержав, я вскакиваю с места. В душе снова начинает закипать злость. — Откуда тебе знать, что для меня лучше?! Ты даже в собственных чувствах не можешь разобраться!

Рисай поднимается из-за стола и приближается ко мне. На его лице не дрогнул ни единый мускул.

— Мне необходимо отлучиться по делам. А ты доедай завтрак и собери вещи, которые хочешь взять с собой. Завтра отправишься в столицу.

— А-ар-р!.. — рычу в бессильной ярости. — Ненавижу тебя, Рисай Диррон!

Замахиваюсь в неудержимом желании врезать этому лжецу по физиономии, но он ловко перехватывает мою руку.

— Это хорошо, — отвечает двуликий еле слышно. — Ненавидь.

Рисай отпускает мою руку, а я отталкиваю его и бросаюсь прочь.

Но прежде чем успеваю выскочить из столовой, до меня доносятся последние слова двуликого:

— Это то, чего я хочу…

***

Весь день я стараюсь не думать о Рисае и о своём предстоящем отъезде в столицу. Это оказывается не так уж легко. Слишком много вопросов остаётся между нами с двуликим. Слишком мало надежд получить на них ответы.

Я очень стараюсь не думать. Но, честно говоря, получается так себе.

Большую часть моих мыслей сейчас вообще занимает то, как воспримет моё внезапное появление наместник Керташ. Правда ли, что он искал меня? Или это очередная ложь Рисая?

К тому моменту, когда наступает время ужина, у меня совсем пропадает аппетит.

Я просто сижу на кровати, поджав ноги и бесцельно уставившись в противоположную стену. Сижу, пока моё уединение не нарушает негромкий, но настойчивый стук в дверь.

Встрепенувшись, перевожу рассредоточенный взгляд на дверь.

— Я не голодна, Марк! — сначала отвечаю и только после сама задаю себе вполне логичный вопрос. Почему я вдруг решила, что это управляющий?

Дверь открывается, и я понимаю, что действительно ошиблась.

На пороге, не осмеливаясь войти, стоит хозяин дома.

Растерянно смотрю на него, не в силах ни прогнать, ни предложить войти, ни даже просто отвести взгляд.

Мы так и молчим вдвоём какое-то время, пока Рисай, наконец, не решается заговорить первым.

— Ты не пришла на ужин. — В его голосе звучит сожаление, но не упрёк.

— Сказала же, что не хочу есть! — отвечаю ему раздражённо.

Я так старалась не думать о нём. Зачем он пришёл? Зачем напомнил о себе?

— Дарья, что с тобой происходит? — Двуликий задумчиво скользит по мне взглядом и делает шаг навстречу. — Ты хочешь мне что-то рассказать?

— А ты мне? — спрашиваю его в лоб.

Рисай плотно закрывает за собой дверь и только после делает ещё несколько шагов в мою сторону.

— Прости, Дарья. Я знаю, что сделал тебе больно. Знаю, что ты сейчас чувствуешь. — Слышать от него подобные слова признания непривычно. — И ты была права, я не могу разобраться в своих чувствах. Никогда не мог. Из-за этого все мои проблемы.

К тому же я не совсем понимаю, о чём именно он говорит. О письме моему отцу или о чём-то другом?

— Я думала, мы теперь вместе, — понимаю, что звучит это наивно, но не знаю, как ещё сказать Рисаю о моих чувствах. — Я думала, что теперь навсегда твоя.

— Я хочу, чтобы так было, — кивает он.

— Тогда почему отказываешься от меня? Зачем все эти недосказанности между нами?!

Рисай отворачивается, запускает пальцы в волосы и то ли нервно, то ли раздражённо их взъерошивает.

— Чёрт возьми, Дарья! — Он снова резко поворачивается, подскакивает ко мне и почти выкрикивает в лицо. — Потому что ты дочь наместника Земли! Ты молода и впереди у тебя счастливая жизнь! А я преступник! Я тот, кого твой отец навсегда отправил в Призон. И мне нечего предложить тебе, кроме жизни в изгнании. Но даже эта жизнь будет недолгой, если останешься здесь!

Его слова причиняют невыносимую боль. И они совершенно не совпадают с тем, что было написано в письме, адресованном моему отцу.

Я запуталась и уже совершенно ничего не понимаю. Чему и кому мне верить?

Почему Рисай так внезапно меняет свои планы? Или то как он сейчас поступает со мной, это и есть часть его грандиозного плана мести?

Я вглядываюсь в глаза двуликого, пытаясь прочесть его истинные мысли и желания. Но вижу только, как начинают медленно вытягиваться чёрные зрачки.

— Ри, — не знаю, почему сокращаю его имя до двух первых букв, но мне нравится, как оно звучит по-новому. — Моя жизнь будет недолгой и несчастливой вдали от тебя.

Рисай в одном рывке бросается ко мне. Сжимает лицо ладонями и с жадностью впивается в губы.

Он целует меня так, словно предчувствует, что мы вместе в последний раз. А я отвечаю ему, зная, что нам не суждено увидеться.

Если Рисай так настаивает на моём отъезде, я выполню его просьбу. Но улетев в столицу, вряд ли вернусь в Призон. Во всяком случае, сделаю всё, чтобы никогда больше здесь не появиться.

В то время как Рисаю запрещено покидать пределы района.

Я так и не выяснила настоящую причину вражды и ненависти между ним и моим отцом. И даже если предположить, что наместник примет меня и признает своей дочерью, нет совершенно никакой гарантии, что он примет Рисая как моего мужчину.