– Нам надо идти, принцесса.

– Да. Сейчас. Сейчас.

Она не могла заставить себя встать.

Игинир молча протянул ей флягу. «Я так сопьюсь», – с горечью подумала принцесса, принимая сосуд с эликсиром и делая глоток божественного солнечного напитка.

– «Корень солнца» безобиден для людей, – сказал Игинир, заметив ее нерешительность. – Это не вино, хотя это горячительный напиток. В нем есть огненная магия, поэтому нам, ласхам, его нельзя пить. Это хуже яда для нас. Но мы всегда носим с собой эликсир, потому что одна его капля может спасти жизнь людям империи, далеким от нашей магии.

– Разве вам, магам, есть дело до людей?

– Не судите по моему брату Даэру и моей сестре Эмерит обо всех нас. Ласхи в большинстве своем другие. Вы еще полюбите Север, принцесса.

«Он не упомянул императора. Значит, по Алэру можно судить о ласхах?»

Летта искоса взглянула на его озаренное улыбкой лицо. Сейчас, когда на нем не было ни следа надменности или насмешки, оно казалось ей самым красивым и мужественным на свете, а морозного завитка на скуле хотелось коснуться губами. Интересно, примерзнут ее губы так же, как случалось, когда она дышала зимой на замерзшее стекло?

Девушка отвела взгляд. Напомнила себе: «Не глазей, как деревенщина, Летта. Он – твой будущий пасынок. Ты— его будущая мачеха».

Но после двух глотков согревающего сердце и душу магического зелья ее потянуло на разговоры.

– Кто же успел так меня возненавидеть, принц? Что я успела кому-то сделать? У вас есть предположения?

Рамасха, которого запрещено так называть, ответил вопросом на вопрос.

– Что вы знаете о расстановке политических фигур Севера, ваше высочество?

– Ничего. Понятно.

– Что вам понятно? – он бросил на нее удивленный взгляд волшебных глаз, в которые нельзя смотреть смертным девушкам.

– Вы можете предположить, но я не смогу понять. Вы можете назвать любое имя, мне это ни о чем не скажет, потому говорить бессмысленно.

– Верно рассуждаете.

– А за что меня успел невзлюбить ваш младший брат? И, кажется, ваша сестра?

– Это ревность. Не стоит обращать на них внимание. Они не причинят вам вреда. Мой отец умеет расставлять приоритеты. Ваша жизнь сейчас для него превыше жизни любого из его наследников.

– Вот как?

Показалось или нет, что в голосе Рамасхи прозвучала потаенная горечь? И еще Летте очень хотелось спросить, только ли сейчас так ценна ее жизнь для императора? Но ответ ей был не нужен. Уж что-что, а такие расклады в политическом пасьянсе принцесса обучена была понимать. Вряд ли бабочка-однодневка надолго станет ценностью для трехсотлетнего мага. До рождения ребенка и получения им огненного благословения, не дольше.

А значит, этот момент никогда не должен наступить. Но как заставить императора добровольно от нее отказаться без вреда для самой себя?

– Я не знаю, чем вас отблагодарить, ваше высочество, у меня ничего нет. Но я всегда буду помнить, что вы спасли мне жизнь.

– Для меня лучшей наградой будет, если злоумышленник не достигнет цели, и вы не начнете бояться неба.

– Я не боюсь, – твердо сказала Летта. Больше самой себе, нежели Рамасхе.

– Я рад. Тогда летим!

– Нет! – ужас снова подкатил к горлу принцессы и вырвался истеричным криком.

– Значит, наши враги победили?

– Наши?

– Да, наши. Я всегда буду на вашей стороне, леди Виолетта. Меня вам не нужно опасаться, – уверил принц. Но не успела Летта воспрянуть духом, порадоваться неожиданному союзнику, как Рамасха грубо растоптал ее надежды: – Вашу жизнь и честь доверил мне император, и он с меня за вас спросит.

Летта так разозлилась, что решительно тряхнула головой и, сверкнув из-под заиндевелых ресниц фиалковыми глазищами, сама протянула руку этому бессердечному – все они тут такие, что папочка, что его наследнички – северному сугробу:

– Летим, ваше высочество. Мы и так непозволительно долго оставались наедине. Не боитесь, что император вас накажет?

– Семь бед, один ответ, как говорят у вас в Гардарунте. Он так или иначе накажет за то, что я недоглядел за вашей безопасностью.

Принц принял руку принцессы и на миг задержал в ладонях. Какая она горячая! Даже сквозь меховую варежку чувствуется жар. И ее щеки подозрительно раскраснелись. Неужели эликсир оказался бессилен и не помог дочери огненного короля, не уберег от простуды? Уж не заболела ли его будущая мачеха?

Отец все равно с Игинира голову снимет. И Рамасха, отогнув край женской рукавицы, склонился и коснулся губами девичьего запястья, посылая принцессе легкую целительную прохладу. Так ей точно станет легче, до лекарей продержится.

Можно было и ее лба коснуться, не губами, конечно, а кончиками пальцев. Так было бы даже лучше для быстрого магического вливания силы. Но кронпринц прекрасно знал, что за такие действия, хотя они носили чисто медицинский характер, по этикету равнинного королевства ему прилетит пощечина. А помочь замерзшему цветку необходимо, иначе Виолетта и до покоев не дойдет, свалится. Потому он позволил себе лишь магический пасс, замаскированный под куртуазный поцелуй.

Но разве мог он подумать, что гардарунтская роза настолько нежна, если легчайшее прикосновение отправило ее в обморок?

Рамасха едва успел подхватить сомлевшую принцессу, не дав ей грохнуться со скамьи на беломраморные плиты башни.

И что теперь делать?

Обычно Игинир, не раздумывая, приводил обморочных девиц в сознание порывом ледяного ветра в лицо, а если не помогало, то парой легких пощечин. Но на Виолетту рука не поднялась. Принцесса все-таки. И кощунственно шлепать розу по лепесткам. Может, искусственное дыхание?

– Ты что это творишь? – раздалось над его головой яростное шипение. Очень знакомое шипение, век бы его не слышать.

Кронпринц тяжко вздохнул. Поднял голову и столкнулся со взглядом злющих зеленых глаз, сверкавших из-под взлохмаченной челки цвета соломы. Ну конечно, как же можно обойтись без вездесущего полуинсея? Однако. Не пора ли поставить мальчишку на место?

– Что ты себе позволяешь, горец? – последовала мгновенная контратака.

– Это ты что себе позволяешь, негорец? – ощетинился нахал. – Ты покусился на честь принцессы Виолетты!

– Не болтай ерунды! Я ей жизнь спас.

– Ты похитил ее у всех на глазах и утащил невесть куда.

«Твари Бездны! – мысленно выругался Рамасха. – А ведь со стороны вполне могло так и выглядеть».

– Я не похищал, и это место – не «невесть куда», а Императорская смотровая башня. Как ты сюда попал, кстати? Ты в курсе, что летная площадка этой башни – тщательно охраняемое место, куда не может проникнуть никто, кроме членов правящей семьи Северной Империи?